Статья посвящена двум аспектам социологии религии в современной России. Первый аспект — это утрата советского типа институтов научно-атеистической социологии религии и начало становления новой модели социологических исследований религии. Ав-тор отмечает существование как объективной потребности в социологическом изучении религии в современной России, так и субъективного осознания необходимости таких исследований. Сохраняющейся во многом по инерции с советских времен традиции эмпирических исследований соответствует недостаточное развитие научного теоретизирования. При этом существующая профессиональная среда специалистов не обладает достаточной институциализацией и не пользуется поддержкой государства и общества. В ней идет активный поиск путей самореализации как на исследовательском, так и на институциональном уровне. Второй аспект — это нынешнее состояние российской социологии религии, которое представлено пятью основными сегментами: службы изучения общественного мнения, исследовательские центры в академических и вузовских учреждениях, преподавание социологии религии, профессиональные ассоциации социологов религии, сетевые сообщества энтузиастов социологии религии. Положение социологии религии в России в целом определяется как «лиминальная» фаза, когда (по известной классификации) стадия «открепления» от прежнего (советского) состояния пройдена, но итоговая стадия чёткой структуризации ещё далеко не достигнута.
Вестник ПСТГУ
I: Богословие. Философия
2014. Вып. 3 (53). С. 71–80
Наблюдение первое:
Транзит из советского времени в постсоветское
Социология религии в Российской Федерации свою непосредственную предысторию имеет в социологическом изучении религиозности и атеизма, проводившемся в советский период. Исследовательская работа того периода имела свои достижения, хотя и не всегда соответствовала уровню развития мировой социологии религии[1].
Директивным посылом подавляющего большинства советских социологических исследований религии была политическая мотивация — отношение населения страны к религии изучалось для выработки более эффективных способов нейтрализации и устранения религиозного влияния на сознание и поведение советских людей.
Развитие самостоятельной социологической теории религии на основе эмпирического изучения религиозной жизни общества не предполагалось, поскольку базовые теоретико-методологические установки были сформированы на уровне официальной и обязательной доктрины исторического материализма. Социологический компонент исследований религии был инкорпорирован в со-став идеологически инспирированной квазитеории научного атеизма (советского эрзаца религиоведения)[2].
Связь социологии религии с общей социологией, в качестве ее отраслевого направления, хотя и признавалась как ресурс исследовательских методик и техник, но на практике отсутствовала.
Организационно социология религии была представлена в рамках Института научного атеизма Академии общественных наук при ЦК КПСС, имевшего сеть опорных пунктов по всему СССР. На местах деятельность по социологии религии курировалась органами КПСС, под эгидой которых могли создаваться исследовательские группы.
Можно сказать, что советская научно-атеистическая социология религии была инструментом идеологического конструирования и этим определялась специфика ее институционального существования. С ее помощью создавался «научно обоснованный» образ неуклонного «преодоления религии» и развития массового атеизма в СССР.
В то же время имели место отдельные рецепции из зарубежной социологии религии, сообразно чему модернизировался исследовательский аппарат. Основное внимание уделялось так называемым конкретным социологическим исследованиям, проводившимся согласно идеологическим заданиям. Был накоплен большой эмпирический материал и образовалась профессиональная среда специалистов, обладавших навыками социологического подхода к изучению религии[3]. В «постперестроечное» время именно научный и жизненный опыт авторитетных отечественных ученых старшего поколения[4] позволил удержать некоторые содержательные наработки советских исследований в современной российской социологии религии.
Упразднение политически ангажированной структуры обществознания, включая научный атеизм, привело к утрате институциональности социологии религии и к диффузии профессиональной среды. Освоение зарубежных подходов в социологии религии девальвировало прежние научные представления. Идеологическая заряженность советских общественных наук обусловила если и не полный разрыв и отторжение, то значительные лакуны в восприятии накопленного тогда исследовательского опыта новым поколением российских социологов религии.
В то же время объективная потребность в социологическом знании о религии усилилась, поскольку существенно изменилось ее положение в государстве и обществе. Религиозный фактор приобрел весомое значение не только в духовной, но и в социальной сфере. Религиозная составляющая жизни населения предстала в таких ракурсах, которые прежде были либо неведомы отечественным исследователям, либо относились на счет зарубежья.
Возникло явное несоответствие между нарастающим многоаспектным присутствием религии в публичном пространстве страны и наличным уровнем социологического осмысления этого процесса[5]. При отсутствии адекватных организационных форм социологического изучения религии это направление оказалось в неопределенном состоянии, с неравномерностью распределения интересов и видов научной деятельности.
Унаследованное с советского времени представление о социологии как «конкретных» процедурах — устные и письменные опросы, изучение общественного мнения и т. п. — по-своему способствовало поддержанию эмпирических исследований религии в Российской Федерации[6].
В то же время научное теоретизирование в российской социологии религии остается недостаточно развитым[7], хотя попытки в этом направлении, в том числе с учетом современных зарубежных теорий, ведутся по мере возможностей[8].
Таким образом:
а) есть сложная религиозная ситуация в стране, образующая предметное поле для социологического изучения[9];
б) есть понимание, что эту ситуацию необходимо изучать, причем не только в собственно научно-исследовательских целях, но и для усиления потенциала обоснованности управленческих решений по поводу религиозной жизни общества;
в) есть профессиональная среда специалистов разных поколений, знакомых с социологией религии, готовых и способных этим заниматься, при этом осознающих необходимость саморазвития;
г) нет устойчивой институциализации социологии религии и должной поддержки со стороны государства и общества;
д) идет поиск путей самоорганизации профессиональной среды социологов религии: на исследовательском уровне (определение проблематики теоретических, эмпирических и прикладных исследований); на институциональном уровне (создание консолидирующих форм деятельности профессионального сообщества).
Наблюдение второе:
Кто в России занимается социологией религии?
Любой перечень ведущих ученых в какой бы то ни было научной области неизбежно несет отпечаток личного отношения составителя и будет всегда субъективным. Поэтому автор не считает уместной подобную персонализацию в рамках данной статьи. Тем не менее имеется ряд объективных показателей (исследовательская и публикационная активность, выступления на конференциях и семинарах, рейтинги цитируемости и т. п.), которые способствуют более или менее адекватному представлению на тему «кто есть кто» в российской социологии религии[10].
Следует добавить, однако, что далеко не все, кто так или иначе занимается социологическими аспектами религиозной жизни общества, сами уверенно относят себя к социологии религии, предпочитая указывать на свою принадлежность к иным, смежным социогуманитарным направлениям (антропологии, этнологии, регионоведению и проч.). Усугубляется эта неопределенность «перетягиванием» социологии религии между социологией и религиоведением, а также вхождением в пространство исследований конфессионально настроенных ученых.
С сожалением приходится констатировать, что немалое количество исследователей, выполнивших свои магистерские и/или кандидатские диссертации по тематике социологии религии, в последующем прекращают занятия в этой научной области и фактически покидают сферу социологии религии. Поэтому числить их в действующих социологах религии не представляется возможным.
Если же попытаться дать деперсонифицированную характеристику совокупным субъектам социологического изучения религии в России, то в настоящее время отечественная социология религии представлена пятью основными сегментами, различающимися по своей функциональности и не имеющими между собой организованной координации. Сразу надо оговориться, что понятие сегментов здесь условно — и потому, что нет жесткой фиксации участников каждого из них (имеют место как одновременное присутствие в нескольких, так и переходы), и потому, что реальная конфигурация сложнее геометрической; так что это, скорее, продукт умозрительного расклада диффузной среды.
1. Первым, наиболее заметным, является сегмент, связанный с деятельностью различных социологических или близких к ним служб, изучающих общественное мнение, в том числе по поводу религии в нашей стране.
Ни одна из этих организаций не специализируется сугубо на социологии религии. Однако в рамках своих проектов они периодически проводят целевые и мониторинговые исследования отношения к религии в России.
Самые известные организации в этом ряду:
• Всероссийский центр изучения общественного мнения — ВЦИОМ (вы-пускает издание «Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены»);
• Автономная некоммерческая организация «Аналитический центр Юрия Левады» — АНО Левада-Центр (выпускает «Вестник общественного мнения. Данные. Анализ. Дискуссии»);
• Некоммерческая организация «Фонд “Общественное Мнение”» — ФОМ (издание «Социальная реальность»);
• Некоммерческая исследовательская служба СРЕДА (при сотрудничестве с ФОМ заявившая себя в области социологии религии, но имеющая и более широкий диапазон информационных интересов).
Сюда же можно добавить периодически обращающихся к проблематике социологии религии:
• Автономную некоммерческую организацию «Институт общественного проектирования» — ИнОП (издание «Инновационные тренды: периодический бюллетень»);
• Исследовательский холдинг (группа компаний) ROMIR Monitoring (РОМИР Мониторинг).
2. Второй сегмент образуют научно-исследовательские центры, созданные при некоторых академических учреждениях и крупных заведениях высшего профессионального образования (ВПО). Они стремятся сочетать в своей деятельности эмпирическое (полевое) изучение и теоретические разработки, т. е. следуют традиционной модели научного исследования. Таковых организаций немного, они малочисленны в кадровом отношении и ограниченны в материальных и финансовых ресурсах. Тем не менее они осуществляют вполне содержательные исследовательские проекты (особенно если достигнуто сотрудничество с зарубежными учреждениями науки).
Среди учреждений этого ряда можно выделить как наиболее заметные:
• Отдел социологии религии Института социально-политических исследований РАН;
• Исследовательский центр «Религия в современном обществе» Института социологии РАН;
• Учебно-научный Центр изучения религий Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ);
• Кафедру государственно-конфессиональных отношений Международного института государственной службы и управления РАГС (ныне РАНХиГС) при Президенте РФ;
• Лабораторию политической социологии и психологии Научно-исследовательского института комплексных социальных исследований факультета социологии Санкт-Петербургского государственного университета (НИИКСИ СПбГУ);
• Центр фундаментальной социологии НИУ Высшая школа экономики;
• Институт Европы РАН.
Отдельного упоминания заслуживают созданные в постсоветский период исследовательские центры, имеющие религиозную ориентацию и представляющие конфессиональную заинтересованность в социологии религии. Из них можно назвать:
• Общецерковную аспирантуру и докторантуру им. свв. равноап. Кирилла и Мефодия (РПЦ МП), которая совместно с Синодальной библейско-богословской комиссией в партнерстве с англо-американским Обществом христианских философов реализует социологический сегмент проекта «Религия, наука и общество»;
• Исследовательский семинар «Социология религии» Богословского факультета Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета;
• Центр исламских исследований Северного Кавказа при Дагестанском государственном университете.
Из исследовательских проектов с зарубежным участием наиболее известными стали:
• «Религия и ценности после падения коммунизма» (1991–1999);
• «Современная религиозная жизнь России. Опыт систематического описания» (1997–2002);
• «Атлас современной религиозной жизни России» (с 2003);
• «Религиозные практики в современной России» (2006);
• «Двадцать лет трансформации: религиозные и социальные практики русских православных приходов» (2008–2010).
Содержание этих проектов носит междисциплинарный характер, в каких-то из них преобладают акценты на этнологию и социальную антропологию; тем не менее везде так или иначе наличествует ракурс социологии религии.
3. Третьим сегментом можно считать присутствие социологии религии в образовательных программах высшей школы. В ряде вузов социогуманитарного профиля существующими ФГОС ВПО по некоторым направлениям подготовки и специалитетам предусматривается преподавание социологии религии как учебной дисциплины.
Трансляция в образовательный процесс социологических знаний о религии предполагает разработку лекционных курсов и учебно-методической литературы, попытки повышения квалификации по социологии религии преподавательского состава. Тематика социологии религии получает некоторое отражение в избираемых студентами темах курсовых и выпускных квалификационных работ, магистерских диссертаций.
Иными словами, в рамках высшей школы поддерживается минимальный уровень знаний в области социологии религии, имеющих здесь своими носителями отдельных преподавателей и немногочисленных студентов.
В то же время в Российской Федерации нет ни одного учебного заведения ВПО, государственного либо частного, где бы велась базовая подготовка по социологии религии, были выпускающие кафедры или специальные образовательные программы этого направления.
Отсутствие социологии религии в номенклатуре специальностей ВАК РФ, по которым защищаются кандидатские и докторские диссертации, препятствует расширению интереса к этой области как к поприщу для научного роста. Диссертации по тематике социологии религии пишутся и временами защищаются, но и их авторам и диссертационным советам приходится непросто при определении профиля представляемых научных трудов.
4. Четвертым и, к сожалению, далеко не самым заметным сегментом является инициативная консолидация профессионального сообщества российских социологов религии.
Единой или наиболее авторитетной для большинства профессиональной ассоциации в настоящее время нет. С разной степенью известности действуют: Исследовательские комитеты «Социология религии» и «Социология православия» Российского общества социологов; научный семинар по социологии религии (имени Ю. Ю. Синелиной) на Социологическом факультете МГУ им. М. В. Ломоносова; сообщество по созданию в Москве Библиотеки социологии религии при Гильдии экспертов религии и права; разработанный белгородскими и московскими коллегами интернет-портал «Социология религии» с форумом «Социальная сеть социологов религии».
Периодически возникают инициативы организации летних или зимних школ молодых ученых; проведения научных конференций (например, в Белгороде прошла уже серия конференций под общей рубрикой «Социология религии в обществе Позднего Модерна»). По инициативе Исследовательского комитета «Социология религии» РОС идет коллективная работа по созданию первого в отечественной научной литературе «Энциклопедического словаря социологии религии», что уже сейчас становится консолидирующим началом в разрознен-ной очаговой среде российских социологов религии.
5. Наконец, пятым сегментом, практически не имеющим какой-либо отчетливой структурированности, выступают небольшие сообщества и отдельные энтузиасты социологии религии, преимущественно из студенческой и аспирантской молодежи и/или просто заинтересованных лиц. Не имея еще признанного статуса (или не стремясь к этому), этот контингент представляет собой самодеятельных субъектов социологического изучения религии, не обремененных нормативностью официальных научных институтов, приемлющих вольные трактовки, но и не лишенных каких-либо углубленных познаний в отдельных вопросах. Чаще всего эти группы фиксируют свою деятельность в так называемых социальных сетях.
Разумеется, что в любой профессиональной среде консолидирующая роль должна принадлежать также и научной периодике. Однако в России до сих пор нет ни одного научного периодического издания, специализированного на социологии религии. В лучшем случае имеют место соответствующие рубрики или отдельные публикации в журналах по социологии или по религиоведению.
Из обновляемого перечня рецензируемых журналов, рекомендуемых ВАК, это:
• Научный электронный журнал «Вестник Института социологии РАН»;
• СоцИс/Социологические исследования;
• Социологический журнал;
• Социология. Журнал Российской социологической ассоциации;
• Социологическое обозрение;
• Журнал социологии и социальной антропологии;
• Религиоведение. Научно-теоретический журнал;
• Государство, религия, Церковь в России и за рубежом;
• Религиоведческие исследования;
• Религия и право;
• Вестник Московского университета. Серия 7. Философия;
• Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 17. Философия. Конфликтология. Культурология. Религиоведение;
• Вестник Русской христианской гуманитарной академии;
• Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Серия Ι. Богословие. Философия;
• Известия Иркутского государственного университета. Серия: Политология. Религиоведение;
• Исламоведение: Научно-теоретический журнал;
• Ислам в современном мире: Научный альманах.
Есть и ряд других периодических научных изданий. Нетрудно убедиться, что тематика социологии религии в этих изданиях представлена минимально. Подавляющее большинство этой периодики принадлежит высшим учебным заведениям. А подавляющее большинство российских ученых, причастных к социологии религии, работают в системе ВПО. Занятость в учебно-образовательном процессе существенно сужает возможности эмпирической работы, локализуя ее в пространстве и времени, что отражается и на уровне обоснованности исследовательских суждений в немногочисленных публикациях.
В тех же случаях, когда периодическое издание охватывает более широкий диапазон тем по социологии религии, обнаруживаются неравномерность и разное качество теоретико-методологической подготовки авторов (особенно когда соседствуют публикации российских и зарубежных ученых).
Кратким итогом из двух приведенных наблюдений можно считать вывод о продолжении для отечественной социологии религии, так сказать, «лиминального» периода, когда (по известной классификации) стадия «открепления» от прежнего (советского) состояния пройдена, но итоговая стадия четкой структуризации еще далеко не достигнута. «Лиминальность» эта отягощена общим неблагоприятным контекстом существования социогуманитарных наук в нынешней Российской Федерации. От этого — вытягивание социологии религии к нормально устроенной институциональности остается преимущественно делом самих «утопающих».
Примечания:
1. См.: Гараджа В. И. Социология религии (1996) // Социология в России / В. А. Ядов, ред. М., 1998.
2. Первой существенной попыткой обозначить относительную самостоятельность «марксистской социологии религии» в зазоре между «марксистско-ленинской социологией» и «научным атеизмом» стали работы И. Н. Яблокова (Яблоков И. Н. Социология религии. М., 1979. С. 72–133). Своеобразными, экипированными необходимыми идеологическими клише опытами соотнесения советских исследований с зарубежной социологией религии можно считать монографии Ю. А. Левады и Д. М. Угриновича (Левада Ю. А. Социальная природа религии. М., 1965; Угринович Д. М. Социологический анализ религии // Он же. Введение в религиоведение. М., 1985).
3. См.: Лопаткин Р. А. Социология религии в России: опыт прошлого и современные проблемы // Государство, религия, Церковь в России и за рубежом. 2001. № 4. С. 34–46.
4. Назову лишь самых известных из них: В. И. Гараджа, В. Д. Кобецкий, Р. А. Лопаткин, М. П. Мчедлов, М. Г. Писманик, Ж. Т. Тощенко, И. Н. Яблоков.
5. См.: Медведко С. В. Проблемы методологии современной социологии религии в России // Государство, религия, Церковь в России и за рубежом. 2001. № 2.
6. См.: Белова Т. П. Социология религии в современной России: опыт, проблемы, перспективы // Вестник Ивановского ун-та. Серия «Право. Экономика. Социология». 2001. Вып. 4. С.
7. Cм.: Возьмитель А. А. Социология религии в России: проблемы и перспективы // Социологические исследования. 2007. № 2. С.
8. См.: Мухарямов Н. М., Закамуллина М. Н. Социология религии: научный и образовательный потенциал // Вестник Моск. ун-та. Сер. 18. Социология и политология. 2009. № 1. С.
9. Предметную характеристику этой ситуации, как она видится автору, см. в ряде предыдущих публикаций, напр.: Смирнов М. Ю. Гл. 2. В ракурсе современности: образы религии в Российской Федерации // Он же. Религия и религиоведение в России. СПб., 2013. С. 101–148.
10. Позволю себе отослать интересующихся к библиографическому разделу «Отечественная литература по социологии религии» в собственном обзорном труде: Смирнов М. Ю. Социология религии: Словарь. СПб., 2011. С. 365–404. Содержательная характеристика основных направлений современных исследований в этой области дана в главе «Современная российская социология религии» в работе: Смирнов М. Ю. Очерк истории российской социологии религии. СПб., 2008. С. 69–80.