Понятие «год», известное во всех высших культурах (солнечный год или лунный год или и некая комбинация того и другого), в архаических культурах не известно вовсе. В некоторых культурах исчисляются лишь приблизительно шестимесячные периоды — особенно в тропических регионах, где время сева и сбора урожая приходится дважды на один год. Даже если год принимается за основную единицу времени, исчисление зачастую основывается не на наблюдении за Солнцем и Луной (или не только за ними), а на степени видимости созвездий; в тропических и субтропических регионах за основу берется частота гелиакического раннего восхода Плеяд. Начало года или «Новый год» как правило не является точной и фиксированной, то есть астрономически определенной (равноденствиями и солнцестояниями) датой. Скорее следует говорить о периоде, определяемом годичным растительным циклом или в более общем смысле — климатическими процессами (переход от темного времени года к светлому, от холода к теплу, от штормов к спокойной погоде, от засухи к дождям). Смена периодов обычно сопровождается празднествами, и когда интервал между ними приблизительно равняется астрономическому году, тогда мы можем говорить о праздниках Нового года.
Даже если год известен как единица времени, из этого еще не следует, что года подсчитываются и что существует хронология. «В отношении большинства первобытных народов вполне верно, что … они достаточно хорошо знакомы … с конкретным явлением года … как целого периода последовательной смены сезонов, но при этом они не ведут счет годам в этом смысле. То есть год дан им эмпирически, ему не соответствует абстрактное понятие; кроме того, не встречается и календарных и числовых параметров» (Nilsson, 1920, p. 20). То есть, в архаических культурах и в ранних развитых культурах важность праздников Нового года не заключается (или заключается лишь в малой степени) в том, что они отмеряют время; основная функция сопутствующих им церемоний в гарантии обновления жизни и жизненной силы в критический переходный период. Во многих случаях такие церемонии даже символически воспроизводят акт нового творения из хаоса.
Даже если новогодние церемонии довольно сильно различаются в разных культурах, значение каждой из них связано, в первую очередь, с феноменом перемещения или перехода в двух его аспектах: «устранение» и «установление». Все старое, истощенное, ослабевшее, худое и пагубное следует устранять, а все новое, свежее, могучее, благое и здоровое должно быть установлено и гарантировано. Первый аспект выражается в церемониях разъединения, очищения, уничтожения и так далее. То есть, совершаются омовения, посты, избавление от старой одежды (или ее уничтожение), тушение огней, а также изгнание болезней и злых сил (демонов) при помощи криков, шума и свиста или посредством убийства животного или человека, на которого возлагаются грехи предшествующего периода времени. Эти церемонии также могут возвращать изначальный хаос, отменяя социальный порядок и приостанавливая действие табу, или, как в некоторых случаях, с помощью избрания временного псевдо-царя. Борьба между старым и новым временем также символизируется церемониальными поединками и маскарадами (где могут представать подлежащие изгнанию демоны или предки-творцы изначальных времен). Можно добавить, что праздники Нового года часто предполагают временное исчезновение границы между миром живых и миром мертвых, когда мертвые возвращаются в дома живых, принимают здесь жертвоприношения и пищу, но затем, по окончании праздника, церемониально изгоняются прочь.
Второй, позитивный, аспект перехода от старого к новому году обнаруживает себя в обычаях надевания новой одежды, зажигания нового огня, зачерпывания пресной воды, использования зеленых ветвей и других символов жизни, в инициациях (приобщении молодых людей к общинному культу) и в оргиастическом праздничном восторге, приводящем к разного рода излишествам: чрезмерному потреблению еды и напитков, танцам и, как правило, сексуальным оргиям (которые следует рассматривать не только как восстановление хаотического состояния мира, но также как попытку принудительного увеличения жизненных сил). В аграрных культурах приостановка действия табу сопровождает сбор нового урожая и возобновление продовольственных запасов. Однако все вместе эти элементы встречаются довольно редко. В любом случае, феноменологический подход в чистом виде недостаточен, а его применение может привести к заблуждениям, поскольку он предполагает наличие некой фиктивной универсальности. Феноменологическое рассмотрение общих всем праздникам Нового года элементов должно быть дополнено детальным исследованием форм, которые они принимают в контексте отдельно взятых культур. Такой тип детального анализа широко применялся в работах Витторио Лантернари (Lanternari, 1959, 1976).
АРХАИЧЕСКИЕ КУЛЬТУРЫ. В большинстве архаических культур новогодние церемонии представляют собой драматические представления событий изначального времени и, более конкретно, fondazione degli alimenti или установление способов добывания пищи, зафиксированных в мифах об изначальном времени. К символическому воссозданию установленного порядка добавляются заботы об изгнании неблагоприятного времени года и торжественном приветствии наступления благоприятного времени.
Культуры охотников и собирателей. В большинстве охотничье-собирательских культур новогодние церемонии проводятся в то время, когда источники добычи пищи начинают оскудевать. В Австралии это время обычно приходится на конец периода засухи (во большинстве регионов Австралии сезон дождей начинается в октябре, в других регионах — в декабре). Народность сан в пустыне Калахари в Южной Африке тоже проводит свои новогодние церемонии в начале сезона дождей. Церемонии селькнамов (архипелаг Огненная земля) и жителей Андаманских островов направлены, главным образом, на изгнание плохого (холодного или штормового) времени года; в других местах акцент делается на чествовании благоприятного времени года, несущего изобилие пищи (так у австралийских аборигенов, чьи ритуалы направлены на размножение определенных животных видов). Для живущих в арктическом климате инуитов (эскимосов) охота (в основном — на морских млекопитающих) невозможна в течение зимних месяцев. Это время является периодом усиленной ритуальной активности, пик которой приходится на зимнее солнцестояние. Религиозная экзальтация у инуитов находит выражение в шаманских практиках и особенно, как и у всех охотников и собирателей, в танце. Танцы в драматической форме представляют события изначального времени: деяния предков и культурных героев.
В новогодних праздниках охотников и собирателей мы не обнаруживаем необузданного обжорства и пьянства; сексуальные оргии также редки. Такие оргии случаются у некоторых западных инуитских племен, но их новогодние праздники явно демонстрируют влияние культур рыболовов американских индейцев Северо-западного побережья. У австралийских аборигенов сексуальные оргии связаны с инициациями, но они не являются частью новогодних праздников. Верования в массовое возвращение мертвых из моря также как правило не фиксируются за исключением нескольких немногих племен инуитов, и в этом случае их форма связана с образом жизни инуитов как охотников на морских млекопитающих. Такая связь также обнаруживается в культурах рыболовов. Наконец, в охотничьих и собирательских культурах частью праздников Нового года не является жертвоприношение первенцев (как это имеет место у скотоводов и земледельцев). В тех случаях, где принесение в жертву первенцев действительно существует как обычай, оно происходит сразу после успешной охоты.
Культуры рыболовов. Термин “культуры рыболовов” здесь используется в широком смысле, дабы охватить и те сообщества, что охотятся, в основном, на морских млекопитающих или других морских обитателей, например — на черепах. Поскольку эти сообщества являются оседлыми обитателями островов и побережий, они зачастую занимаются также и земледелием, по крайней мере там, где этому благоприятствует климат. Но в тех случаях, когда коллективный опыт сообщества обусловлен связью с морем, эта связь являет себя в новогоднем празднестве. Даже время проведения празднества определяется состоянием моря; Новый год может настать во время торжественного приветствия начала периода рыбалки (например, когда количество рыбы или других морских животных определенного вида резко возрастает) или во время его окончания (когда рыбалка становится невозможной на долгое время из-за штормов или сильного холода). У индейцев Северо-западного побережья Америки (квакиутль, цимшианов и других) новогодние церемонии происходят, когда лосось большими стаями входит в реки и начинается его ловля; в это время определенная часть улова выбрасывается обратно в реку (то же происходит у некоторых племен инуитов на Северо-западном побережье). Аналогичные обряды в Сибири справляют береговые коряки и чукчи, живущие в основном за счет охоты на китов и тюленей, но происходит это к концу охотничьего сезона.
Важным элементом праздника Нового года в культурах рыболовов является верование в массовое возвращение мертвых, особенно тех, что утонули в море. Это представление, имеющее особое значение для народов Северного полушария, оставило свой след в европейском фольклоре. Там, где практикуется жертвоприношение пойманных животных (этот обычай отчасти следует относить к жертвоприношению первенцев), его адресатом является или море как таковое или мертвые. В первом случае верование в возвращение животных к жизни тоже может иметь определенное значение.
Культуры кочевников-скотоводов. Особенности новогодних праздников у кочевников-скотоводов наиболее четко просматриваются у народов северной Евразии, где разница между холодным и теплым временем года особенно ярко выражена. Народы этого региона, разводящие оленей (саамы, самоеды, тунгусы, коряки, чукчи) или лошадей, овец или рогатый скот (алтайцы, хакасы, якуты, монголы) празднуют свой Новый год весной, когда оживает растительность, животные дают приплод, а молоко и молочные продукты оказываются в изобилии. В это время первенцы приносятся в жертву высшим силам и особенно — высшему небесному божеству в благодарность за увеличение численности стад. Жертва состоит одновременно из первенца и бескровного дара (молоко и молочные продукты, например — кумыс, алкогольный напиток из кобыльего молока); довольно часто практикуется обряд бескровного посвящения животного божеству. Праздничный настрой выражается в обильном потреблении пищи и состязаниях, символически изображающих победу лета над зимой.
В тропиках смена сезонов зачастую происходит менее резко, а животные дают приплод в течение всего года. По этой причине праздники Нового года, аналогичные по типу праздникам северной Евразии, редко встречаются у скотоводческих народов Африки. Исключение составляют праздники, которые проводятся перед началом сезона дождей. В субтропиках, например — в юго-западной Азии, весенние скотоводческие праздники отмечаются у арабов (в случае древнееврейского Песаха можно говорить о следах еще более древней праздничной традиции).
О все кочевых скотоводческих культурах можно сказать, что они не знают веры в периодическое возвращение мертвых. Им также в целом не знакомы сексуальные оргии.
Примитивные земледельческие культуры. Согласно Лантернари (Lanternari, 1976) следует различать три типа земледельческих культур: 1) примитивные земледельцы (клубневое земледелие) не знающие социального расслоения; 2) продвинутые земледельцы, знакомые с улучшенными методами вспашки земли и социальным расслоением и 3) земледельцы-зернопроизводители на стадии перехода к высокой культуре. Ярким примером праздника Нового года в культурах клубневого земледелия является праздник миламала у жителей Тробрианских островов, столь подробно описанный Брониславом Малиновским. Праздник коренится в мифологии и отмечается в течение целого лунного месяца (август-сентябрь) когда сбор ямса (основного вида пищи островитян) уже завершен, и потому имеет место изобилие пищи. В течение всего месяца работа в огородах строго запрещена; люди проводят время за танцами, обильным угощением и сексуальными оргиями. В этот период духи мертвых посещают деревню, где им тоже предлагают угощение. К концу праздника их изгоняют обратно во время особой церемонии.
Похожие праздники распространены среди меланезийских племен: на Соломоновых островах, островах Вануату, островах Фиджи, на Новой Британии, Новой Ирландии, Новой Гвинее, Новой Каледонии — везде, где выращивание клубневых растений обеспечивает основной запас пищи. Типичными для таких праздников элементами являются: почитание земли как источника плодородия и места упокоения мертвых; возвращение мертвых и принесение им в жертву первых плодов нового урожая; разнообразные формы оргий (обильная еда, танцы, сексуальная невоздержанность). Вера возвращение духов мертвых и приношение им первых плодов урожая также зафиксированы за пределами Меланезии (в Африке, Индонезии и других местах). В некоторых регионах Меланезии определенную роль в праздниках Нового года играют более или менее тайные культовые сообщества. У некоторых меланезийских племен есть церемонии, которые отсутствуют в празднике миламала, включая, например, инициации, драматические представления танцоров в масках и забой большого количества свиней. Более того, Праздник свиней зачастую проводится так, что повышение социального престижа играет в нем не последнюю роль. Там, где этот праздник справляется не каждый год, а через значительные промежутки времени, тем не менее, сохраняется множество указаний на то, что он был связан с новогодними праздниками.
Принято считать, что сексуальные оргии являются средством увеличения жизненной силы и фертильности растений. В качестве компонента праздников Нового года они зафиксированы также и у гораздо более развитых земледельческих сообществ.
Продвинутые земледельческие культуры. В качестве типичного примера продвинутых земледельческих культур можно рассмотреть полинезийские культуры. Они основаны, главным образом, на выращивании хлебного дерева; на некоторых островах к нему добавляется ирригационное разведение таро и сладкого картофеля. Благодаря климату, не существует резкого различия между временами года и периодами изобилия и нужды. Избыток сельскохозяйственной продукции сделал возможным развитие иерархически организованного общества, на вершине которого находится царь, фигуру которого, как правило, сакрализуют или даже обожествляют. Высшие классы не занимаются земледелием и выполняют иные функции, в особенности — ритуальные. Исходя из этого, цель новогодних праздничных церемоний (которые проводятся в разное время на разных островах) заключается не столько в том, чтобы обеспечить необходимое количество пищи, сколько в ратификации социального порядка: первые плоды урожая приносятся не духам мертвых, а вождям и царям (которые затем занимаются их дальнейшим распределением), а также царским предкам и богам, относящимся зачастую к типу божеств плодородия и солярных божеств. Также проводятся ритуальные бои и, в некоторых случаях, символическое свержение или убийство царя с последующей повторной интронизацией. Безудержные танцы и сексуальные оргии также становятся частью культа плодородия, как это происходит и у примитивных земледельцев. Праздники Нового года воплощаются в сопоставимых формах с почти одинаковым содержанием в различных культурах, совмещающих обработку земли с разведением скота, а также основанных на иерархической социальной структуре, как например у банту в Западной Африке и на Мадагаскаре.
Культуры земледельцев-зернорпроизводителей. Праздник Нового года в культурах земледельцев-зернопроизводителей имеет много общего с праздниками других земледельческих культур. Существуют, однако, различия, наблюдаемые у производителей риса (Древняя Япония, Древний Китай) и производителей маиса (Северная Америка и Мезоамерика). Особо отмечено противопоставление темного, холодного и неплодоносного времени года к теплому, светлому и плодоносному. К примеру, это противопоставление определяет значимость зажжения нового огня как символа света во время новогодних церемоний — нечто подобное можно найти неземледельческих народов севера, например, у инуитов и народов Северной Азии. В культурах земледельцев-зернопроизводителей первостепенное значение имеет солнце, чье влияние на рост зерновых видно не вооруженным глазом. Иным образом дело обстоит в культурах клубневого земледелия, где плодоносная сила приписывается земле и духам мертвых. Особая важность солярного комплекса у полинезийцев восходит к азиатским элементам их культуры; другим примечательным сходством с культурой Восточный Азии является значимость фигуры сакрального правителя для всеобщего благосостояния. Господствующей темой в мифах земледельцев-зернопроизводителей оказывается брак неба (солнца) и земли. В некоторых сообществах праздники Нового года связаны с солнцестояниями, в других — с оживлением растительной жизни с приходом весны или с завершением сбора урожая.
КУЛЬТУРЫ ДРЕВНЕГО БЛИЖНЕГО ВОСТОКА И СРЕДИЗЕМНОМОРЬЯ. Влияние мифологических представлений и соответствующих им ритуалов культур земледельцев-зернопроизводителей простирается на аграрные и городские культуры Древнего Ближнего Востока и Средиземноморья. Однако в них церемонии обогащены многими новыми элементами. Во-первых, вегетативный цикл и сопровождающий его круг сельскохозяйственных работ определяет разделение года на части; кроме того, сюда добавляются более точные астрономические наблюдения. Таким образом, начало года определялось, с одной стороны, климатом и вегетативным циклом (поэтому год начинался либо весной, либо осенью), с другой — днями равноденствия или, что было более редким, днями солнцестояния (как это было в Финикии и Сирии). В Угарите, по-видимому, существовал культовый год, начинавшийся осенью, и “гражданский” год, начинавшийся весной. В Месопотамии праздник акиту у шумеров первоначально был осенним; он отмечал продолжение полевых работ после летней засухи. Вавилонский новогодний праздник (шумерский загмук, аккадский загмукку), который также назывался акиту и справлялся весной в начале месяца нисан, представляет собой смешение двух изначально отдельных праздников — весеннего и осеннего. Иранский новый год (новруз) праздновался во время весеннего равноденствия; он также заменил старый обычай отсчитывать начало нового года с осени. В доисламской Аравии год начинался осенью; только в нескольких северных приграничных районах его начало сдвигалось на весну. Неизвестно, когда год начинался у носителей культур Южной Аравии; в настоящее время начало года иногда отсчитывается с весны, иногда — с осени.
В отношении праздников Нового года в культурах Средиземноморья и Ближнего Востока последователи школы “истории культа” (известной также как школа “мифа и ритуала”) обозначили контуры “модели” городского новогоднего праздника, куда входят следующие элементы: “драматическое представление смерти и воскресения бога; декламация или символическое представление мифа о творении; ритуальный поединок, изображающий победу бога над врагами; священный брак; триумфальное шествие, в котором царь играет роль бога и где его сопровождает свита из младших божеств или богов-гостей” (A.M. Johnson in Hooke, 1958, p. 226). Иуда Сегал свел воедино все, что известно о новогодних церемониях в Древнем Египте, Греции, Риме, Вавилонии, Хеттском царстве, а также в Сирии, Финикии и Аравии, дабы извлечь компоненты более общей модели: “Новый год календарно фиксирован. Во всех культурах мы наблюдаем ритуал, который проводят за пределами города на открытом пространстве. Также повсюду имеют место очистительные обряды, включающие пост, облачение в новую одежду, процессии, обмен дарами, жертвоприношения и пиры. В некоторых культурах устраивается торжественная декламация мифа о творении, а также воспроизводится священный брак. В большинстве случаев новогодний праздник предполагает временную отмену социально установленных ограничений. Кроме того, Новый год считался подходящим временем для освящения храма” (Segal, 1963, pp.125-126).
К этому типу городских празднеств не относится древнееврейский Новый год, который, по-видимому, можно разделить на два отдельных праздника — весенний и осенний. Надо полагать, что древнееврейские праздники содержали самостоятельные элементы, оставшиеся со времен кочевого прошлого, а также что евреями отчасти были переиначены ханаанейские праздники (через которые осуществлялось непрямое месопотамское влияние), перенятые после расселения в Палестине. Ханаанейское влияние очевидно в осеннем новогоднем празднике; кочевые традиции, с другой стороны, отражаются в весеннем празднике (Песах) в начале года. Детали, которые придают ритуалам Песаха особый характер, не вписываются в представленную Сегалом общую модель. В Аравии доисламский (кочевой) весенний праздник продолжает существовать в превращенном виде как умра (малое паломничество в Мекку), в то время доисламский (земледельческий) осенний праздник можно разглядеть в хадже.
Обозначающие начало года (или по крайней мере критически важные поворотные точки года) осенние и весенние праздники в фольклоре Северной Африки и Южной Европы также следует рассматривать как пережитки общей древней средиземноморской земледельческой культуры. Среди ее общих черт: сексуальные обрядность как средство обеспечения плодородия (хотя этот элемент во множестве случаев сводился к символическим действиям или к чисто вербальной активности), использование масок для изображения духов мертвых, фигура временного сакрального “царя-земледельца”.
Христианская Пасха связана с древнееврейским Песахом и, как праздник воскресения Христа, имеет собственное сотериологически-историческое наполнение. Однако в добавление к нему она содержит (частью — в официальной обрядности Римской католической и Восточных церквей, частью — в народных обычаях) множество элементов, восходящих к архаическим культурам и культурам Древнего Ближнего Востока; эти элементы символизируют процесс перехода и нового начала, что позволяет в некоторой степени считать Пасху подлинным христианским новогодним праздником.
СОВРЕМЕННЫЕ ОБЩЕСТВА. Новый год обычно празднуется в начале светского календаря 1 января, хотя другие новогодние праздники также могут отмечаться. Сюда относятся такие светские праздники как начало учебного года в школе или в университете, а также религиозные праздники, включая иудейский, христианский, индуистский и буддийский Новый год.
Секуляризованные западно-христианские праздники. На светский Новый год оказывает влияние множество региональных и локальных традиций. В Германии окончание старого и начало нового года отмечается запуском фейерверков в полночь между 31 декабря и 1 января. Согласно германской традиции, громкий шум помогает не дать злым духам войти в новый год. В Италии люди обычно надевают какую-нибудь одежду красного цвета (вплоть до нижнего белья), поскольку считается, что это приносит удачу. Кроме того, в новый год к столу подаются особые блюда; например, в Германии это карп и сладкое мясо. В канун нового года многие немцы плавят свинец, чтобы предсказать будущее по форме, которую примет расплавленный металл. Также считается, что удачу принесет прочистка дымохода. Зачастую принято обмениваться поздравлениями — устно или в письмах о поздравительных открытках. Особое немецкое новогоднее пожелание — “хорошего скольжения” (guten Rutsch); Rutsch — это слегка искаженное заимствованное из иврита и идиш слово “рош” (Rosh), сокращение от “Рош ха-Шана”.
Еврейские праздники. Рош ха-Шана — название иудейского (осеннего) нового года на иврите. Он отмечается первого числа месяца тишрей — седьмого месяца иудейского календаря. Это название было неизвестно в библейские времена, когда, со ссылкой на книгу Левит 23:24-25 этот священный день называли Днем памяти (Йом ха-Зикарон) или Днем труб (Йом Труа). С этого дня отсчитывалось начало десятидневного периода самоанализа и духовного покаяния, который завершался Днем искупления (Йом Кипур). По сравнению с праздничным настроением светского Нового года, десять дней между Рош ха-Шана и Йом Кипур носят отнюдь не радостный характер. Напротив, религиозное содержание Рош ха-Шана сводится к припоминанию грехов, совершенных за прошлый год. Собственно праздничный аспект еврейского Нового года выражается в старой традиции, согласно которой после полудня первого дня праздника люди направляются к проточной воде (реке или ручью), где они опустошают свои карманы, символически избавляясь от накопленных грехов.
Многие евреи, в частности — американские, используют Новый год новый год, чтобы обдумать планы на лучшую жизнь, принять важные решения на грядущий год. Для того, чтобы подчеркнуть дух обновления рекомендуется носить белую кипу как символ чистоты. Необходимые дела в этот день включают тщательную домашнюю уборку, возвращение долгов и примирение с теми, с кем поссорился ранее. Самая узнаваемая особенность Нового года — звучание шофара, трубы из бараньего рога. “Во время синагогальной службы на Рош ха-Шана звучат все сто звуковых сочетаний шофара. Древняя традиция фиксирует три основных вида звуков: продолжительный звук (ткиа), прерывистые заунывные звуки (шварим), последовательность коротких отрывистых звуков (труа)” (Donin, 1972, p. 245). Если Новый год попадает на шаббат, то в шофар не трубят. На Рош ха-Шана запрещается работать; большая часть дня проходит в синагоге. Популярной традицией является употребление в пищу яблок в меду, а также отправка поздравительных открыток родственникам и друзьям.
Христианские традиции. Во всех христианских церквях и деноминациях светский Новый год — дата, назначенная для празднования Нового года; не важно — по новому григорианскому календарю (1 января) или, в некоторых традиционно православных регионах, по более старому юлианскому календарю (середина января). То есть начало религиозного года (в западном христианстве — первое воскресенье Адвента, за четыре недели до Рождества) не имеет статуса христианского Нового года. Многие западно-христианские церкви приветствуют светский новый год колокольным звоном в канун праздника.
Мусульманские традиции. В мусульманском мире существует два Новых года: Новый год по лунному календарю в первый день первого лунного месяца Мухаррам и новый год по солнечному календарю Новруз (в марте). Лунный календарь — официальный мусульманский календарь, и лунный Новый год напоминает мусульманам об основании уммы после переселения пророка Мухаммада из Мекки в Медину в 622 году. Лунный год короче солнечного на 11 дней, поэтому дата лунного мусульманского Нового года сдвигается в направлении, обратном движению солнечного календаря и потому она может выпасть на любое время года. Главным является воспоминание о переселении пророка Мухаммада; история об этом пересказывается в семейном кругу, в мечетях, а в современном мусульманском мире еще и по телевидению и радио. Некоторые мусульмане стали отправлять открытки друзьям и родственникам с пожеланиями счастливого Нового года.
Не существует особого официального богослужения, связанного с мусульманским лунным Новым годом. В некоторых странах, особенно в тех, что испытали персидское культурное влияние, Новый год обозначается фиксированной датой, а именно днем весеннего равноденствия, в котором можно распознать праздник более чем трехтысячелетней древности. Этот праздник отмечается всеми иранцами вне зависимости от религиозной принадлежности: и мусульманами, и зороастрийцами. Перед началом Нового года люди обычно приводят в порядок дома и самих себя, а также надевают новую одежду. В сельской местности сооружаются груды из колючих растений и кустарника; в последний вторник года их поджигают, а люди прыгают через огонь, что считается очистительным действом, избавляющим от болезней и несчастий. Каждый из тринадцати дней праздника посвящен отдельному делу, куда относится посещение родственников и друзей, обмен подарками и добрыми пожеланиями. Новогодний день отведен для приготовления семи блюд (хафтсин), каждое из которых начинается с буквы син: sin (яблоко), sir (чеснок), sumak (сумах), sinjid (ююба), samanu (разновидность сладкой пасты), sirka (уксус) и sabzi (зелень).
Индуистские традиции. В индуистских общинах наступление Нового года отмечается праздником Дивали, ноябрьским Фестивалем огней. Его отмечают во всей Индии, но в каждом регионе существуют свои собственные традиции. Общим является зажжение множества множества маленьких глиняных масляных ламп, которые заставляют светиться мерцающим светом каждый дом и сад. В основе праздника лежит сюжет о возвращении Рамы в свое родное северное царство, откуда он был изгнан своей матерью Бхаратой, чтобы не дать ему наследовать трон. В конце концов Рама успешно возвращается домой, что символизирует победу добра над злом. Во время Дивали люди обмениваются добрыми пожеланиями и подарками, покупают и облачаются в новую одежду, устраивают семейные встречи, готовят особую праздничную еду и украшают дверные проемы и дома маленькими красными отпечатками ног, что символизирует счастливое возвращение Рамы. Важной частью праздника являются фейерверки и петарды.
Буддийские традиции. В буддийских странах для обозначения Нового года используется несколько дат. В странах, где распространена тхеравада (Таиланд, Мьянма, Шри-Ланка, Камбоджа, Лаос), Новый год празднуют в течение трех дней после первого дня полнолуния в апреле. В махаянских странах Новым годом считается первый день полнолуния в январе. Дата буддийского Нового года также зависит от географического и этнического происхождения тех групп, которые его празднуют. Например, китайцы, корейцы и вьетнамцы отмечают Новый год в конце января — начале февраля в соответствии с лунным календарем, в то время как тибетцы делают это месяцем позже. Вода играет особую роль в буддийских новогодних ритуалах, где она используется для очищения храмов, домов и верующих.
Китайские традиции. Китайский Новый год начинается в новолуние после первого дня светского Нового года и заканчивается в полнолуние дцать дней спустя. Пятнадцатый день называется Фестивалем фонарей, во время которого устраиваются представления с фонарями, а дети проходят с ними в торжественных процессиях. Канун Нового года и сам новогодний день считаются семейным торжеством. В эти дни чтят небо и землю, а также домашних богов и семейных предков. Особые правила предписывают, что есть и что делать в течение каждого из пятнадцати дней праздника. Многие семьи готовят праздничную еду по специальным новогодним рецептам. Общим правилом является воздержание от мясной пищи в первый день нового года, поскольку это должно обеспечить долгую и счастливую жизнь. Также принято посещать храмы, чтобы помолиться об удаче и здоровье.
Японские традиции. Японский Новый год (О-сёгацу) длится неделю: он начинается 28 декабря и завершается 6 января. Подготовка к О-сёгацу сводится, главным образом, к уборке и готовке. В канун Нового года, незадолго до полуночи, к столу подается тосикоси-соба, гречневая лапша. Затем люди слушают 108 полуночных ударов гонга в ближайшем храме. Эти удары символизируют равное число желаний, препятствующих достижению спасения. В Новый год готовится и другая особая еда, также принято отправлять открытки с добрыми пожеланиями, устраивать семейные сборища и посещать храмы.
БИБЛИОГРАФИЯ
Caillois, Roger. Man and the Sacred. Translated by Meyer Barash, Glencoe, Ill., 1959.
Donin, Hayim Halevy. To Be a Jew: A Guide to Jewish Observance in Contemporary Life. New York, 1972.
Henninger, Joseph. “Primitialopfer und Neujahrsfest.” In Anthropica: Gedenkschrift zum 100, Geburtstag von P. Wilhelm Schmidt, pp. 147-189. Sankt Augustin bei Bonn, Germany, 1968. Включает критику Vittorio Lanternari (1959).
Henninger, Joseph. Les fetes de printemps chez les Semites et la Paque Israelite. Paris, 1975. Включает критику S.H. Hooke (1958) и Segal (1963).
Henninger, Joseph. “Zur Kulturgeschichte des Neujahrsfestes.” Anthropos 77 (1982): 579-591. Включает критику Vittorio Lanternari (1976).
Hooke, S.H., ed. ., ed. Myth, Ritual, and Kingship: Essays on the Theory and Practice of Kingship in the Ancient Near East and in Israel. Oxford, U.K., 1959.
Lanternari, Vittorio. La grande festa: Storia del Capodanno nelle civilta primitive. Milan, Italy, 1959.
Lanternari, Vittorio. La grande festa: Vita ritualee sistemi di produzionenelle societa tradizionali. 2d ed. Bari, Italy, 1976.
Levy, R. “Nawruz: In the Islamic Heartlands.” In Encyclopaedia of Islam, new edition, edited by C.E. Bosworth, vol. 7. Leiden, Netherlands, and New York, 1993.
MacCulloch, J. A. “Feasting (Introductory).” In Encyclopaedia of Religion and Ethics, edited by John Hustings, vol. 5, Edinburgh, U.K., 1914.
Nillson, Martin P. Primitive Time-Reckoning: A Study in the Origins and First Development of the Art of Counting Timae among the Primitive and Early Culture Peoples. Lund, Sweden, 1920.
Segal, Judah B. The Hebrew Passover from the Earliest Times to A.D. 70. New York, 1963.
Servier, Jean. Les portes de l’annee, rites et symbols: L’Algerie dans la tradition mediterraneenne. Paris, 1962.
Waddell, L. A., et al. “Festivals and Feasts.” In Encyclopaedia of Religion and Ethics, edited by John Hustings, vol. 5. Edinburgh, U.K., 1914.
Joseph Henninger, Peter Antes. New Year Festivals. Encyclopedia of Religion, vol. 10, pp. 6589-6595. Перевод с английского и примечания И.С. Анофриев.
