Долгую историю инквизиции можно с легкостью разделить на два основных периода: создание инквизиции средневековыми папами в начале XIII века и ее превращение в постоянно действующие правительственные бюрократические структуры в период между 1478 и 1542 годами – Испанскую, Португальскую и Римскую инквизиции, просуществовавшие вплоть до XIX века. Общим для обоих этапов признаком оказывается стремление Римской церкви искоренить любые формы ереси, которые рассматривались церковными властями как серьезная угроза допустимым формам благочестия в христианских общинах. Стоит подчеркнуть, что на протяжении более пяти столетий рядовой европейский христианин с одобрением относился к действиям инквизиции. Сама инквизиция не располагала собственными средствами применения насилия и полагалась на местное население, чтобы искать и обвинять еретиков, и на местные светские власти, чтобы их наказывать. Интересно, что инквизиторы не оставили после себя никаких письменных оправданий своей деятельности, поскольку благопристойность их основной цели была очевидна любому доброму христианину. До середины XVIII века инквизиторы почти никогда не встречали серьезного сопротивления, за исключением тех редких ситуаций, когда еретики либо составляли большинство либо занимали прочные позиции внутри местного господствующего класса. Например, в XVI веке Испанская инквизиция воспринималась как орудие иноземной тирании и католиками-неаполитанцами, и еретиками-голландцами; в обоих случаях оказавшиеся в итоге успешными «народные» выступления направлялись местными магнатами. Изначально активность инквизиторов была направлена главным образом на катаров южной Франции, позднее они начинают действовать во многих других регионах континентальной Европы; только там, где редко применялось каноническое право (например, на Британских островах или в Скандинавии), инквизиция так и не появилась. После уничтожения катаров главной целью назначаемых папой инквизиторов стали вальденсы, но при этом они также расследовали деятельность ряда других еретических групп, включая францисканцев-спиритуалов и отрицавших общепринятые устои «братьев свободного духа» (которые не создали организованного течения) по мере того как те распространяли свою активность в Северной Италии, Германии, Исторических Нидерландах, Швейцарии, Богемии и на северо-востоке Испании. После 1430 года инквизиторы Швейцарии и Германии расширили круг своих обязанностей, приняв участие в квалификации и наказании нового вида преступлений – дьявольского ведовства (оно считалось «смешанным» преступлением и преследовалось как инквизиторами, так и светскими судами). В то же самое время, но в совершенно иных масштабах король Фердинанд и королева Изабелла создают Испанскую инквизицию для наказания за приверженность иудаизму в среде крупных и влиятельных общин обращенных в христианство испанских евреев; поколение спустя с той же целью в Португалии была учреждена еще одна управляемая государством инквизиция. Распространение протестантизма после 1520 гг. открыло перед инквизицией новое поле деятельности везде, где к этому времени она уже существовала или была восстановлена (как это было в Италии). После 1540 года самой большой группой подвергшихся арестам еретиков в Испании оказались крещеные мусульмане, численно превосходившие обращенных иудеев и протестантов вместе взятых.
Средневековые инквизиции: истоки и процедуры. В отличие от Византийской церкви Латинская церковь не испытывала нужды в разработке специальных мер против еретиков до наступления XII столетия. Пристальное расследование религиозного инакомыслия обязано своим возникновением двум независимым друг от друга, но почти одновременным процессам. Первый – разрастание ереси сразу в нескольких регионах Западной Европы. К XII веку по-видимому самой опасной группой становятся катары. Однако, их политическое могущество было сломлено после 1209 года в результате крестового похода нового типа – направленного не против внешних, а против внутренних врагов церкви. По мере того, как катаризм постепенно искоренялся в течение тринадцатого века, ему на смену приходила новая организованная форма ереси, более распространенная и имеющая местное происхождение, а не пришедшая с востока. Таким образом, внимание пап в период между III и IV Латеранскими соборами (1179-1215) в основном было приковано к расследованию и осуждению еретических верований и практик. Ещё со времён обращения Константина и христианизации Римской империи ересь считалась наказуемым преступлением. Прямая ответственность за призыв еретиков к порядку лежала на сотнях рассредоточенных по всей христианской Европе епископов, обладавших властью применять древнюю римскую процедуру inquisitio, что предполагало проведение расследований ex officio. В Средние века и даже позднее любой епископ имел право либо назначить инквизитора в своем диоцезе либо исполнять его обязанности лично. Самый известный средневековый инквизиционный регистр XIV века, описывающий искоренение последних еретиков-катаров в пиренейской деревне Монтайю, был составлен одним французским епископом, ставшим впоследствии папой[1]. Позднее, процесс над знаменитым немецким мистиком Мейстером Экхартом (1328 г.) был начат архиепископом Кёльна, и уже потом это дело было передано на рассмотрение папского суда. В конце концов, не смотря на то, что история инквизиции всегда писалась так, будто бы назначаемые папами инквизиторы были единственными ревностными преследователями средневековых еретиков, все же они были менее склонны применять насилие по отношению к последним и проявляли даже меньшее рвение, чем светские судьи. Альбигойский крестовый поход, проходивший под ярким (но, вполне возможно, апокрифическим) лозунгом «Убивайте всех! Бог узнает своих!» ясно дает понять, насколько кровожадными могли быть вполне обычные христиане.
Однако распространение ересей заставило средневековое папство, чье могущество со времен борьбы за инвеституру только возрастало, поставить свой авторитет выше авторитета местных епископальных инквизиций, что стало особенно заметно в понтификат Иннокентия III (1198-1216). Как и большинство средневековых пап, он прекрасно разбирался в относительно новой научной дисциплине – каноническом праве. То, что церковное право, основанное главным образом на римских прецедентах, разрабатывалось одновременно с распространением ересей в Западной Европе XII века, оказалось роковой случайностью. Иннокентий III делает решительный шаг, когда совмещает обвинение в ереси с римской правовой доктриной lese majeste[2] в послании 1199 года «Vergentis in senium», тем самым обвиняя еретиков в измене Богу и санкционируя применение к ним всей силы римского права и его процедур со стороны церковных и светских властей. В 1207 году Иннокентий III предписывает, чтобы дома осужденных еретиков разрушались, а их имущество (как и имущество осужденных изменников) конфисковалось: одна его часть передавалась обвинителю, другая – королевскому двору, оставшееся шло на строительство тюрем. После убийства папского легата в 1208 году Иннокентий III провозгласил начало Альбигойского крестового похода. Эта двадцатилетняя военная кампания положила начало новой, надолго закрепившейся тенденции: западно-христианское духовенство отказалось от попыток переубеждения неверных, предпочитая применять к ним насилие и принуждение.
Для того, чтобы понять, что представляла собой папская инквизиция XIII века, следует учесть не только распространение ересей и развитие канонического права, но и роль Доминиканского ордена, основанного в 1220 году. Святой Доминик был вовсе не намерен уничтожать еретиков, он стремился обратить их – его орден, учрежденный в столице катаров Тулузе, назывался (так он называется и сейчас) Орден проповедников. Однако, стремление основателя к качественной теологической подготовке членов нового ордена вместе с тем фактом, что его генеральный министр был напрямую подчинен лишь папе, сделали доминиканцев незаменимыми в последующих кампаниях Рима против ереси; доминиканцы быстро стали не только проповедниками, но и инквизиторами. В 1231 году папа Григорий IX назначает одного немецкого доминиканского монаха судьёй-делегатом с папскими полномочиями, предписывая ему отправляться в любом избранном направлении, чтобы проповедовать, а также “усердно выискивать тех, кто является еретиком или считается таковым”. Хотя в число инквизиторов входили францисканцы и другие клирики, все же история средневековой инквизиции принадлежит именно доминиканцам, о чем свидетельствуют письменные источники: начиная с дневниковых записей одного из первых доминиканцев Пелиссо о действиях инквизиторов в Тулузе в 1230 гг. и заканчивая написанной в 1480 гг. немецкими доминиканцами книгой “Молот ведьм”. И уже вовсе не случайно то, что составителями написанных в XIV веке руководств для проведения инквизиционных дознаний также оказываются французский и каталонский доминиканские монахи[3].
В 1230-1260 гг. папы Григорий IX и Иннокентий IV, оба прекрасно разбиравшиеся в праве, завершают процесс превращения судей-делегатов в папских инквизиторов, исследующих еретические тайны. Этот процесс проходил поэтапно; не существует ни одной папской буллы или какого-либо иного документа, который позволил бы установить точное время рождения средневековой папской инквизиции, но некоторые указатели все же можно разглядеть. В 1231 году Григорий IX не только направляет в Германию доминиканского приора, но и издаёт послание «Excommunicamus», в котором уточняет, что смерть будет вполне подходящим наказанием для нераскаявшихся еретиков. В 1248 или в 1249 году в Тулузе появляется краткое руководство для назначенных папой инквизиторов, где перечисляются надлежащие процедуры, которым должен следовать инквизитор, начиная с самого момента получения полномочий и вплоть до оглашения последних слов обвинительного заключения и применения наказания к осужденным еретикам. Булла Иннокентия IV «Ad extirpandum» 1252 году узаконивает применения пыток к еретикам, чья вина очевидна, а также для того, чтобы получить необходимые признания; при этом предполагалось, что инквизиторы не будут использовать это средство лично. Главные процедуры, используемые инквизиторами в период между появлением краткого руководства 1248-1249 гг. и вышедшим почти 125 лет спустя более сложным руководством Николау Эймерика, не претерпели никаких изменений; еще меньше они изменились со времен Эймерика вплоть до XIX века. Как правило, инквизиционная процедура следовала обычным нормам канонического права. Новоназначенный инквизитор, обычно приписываемый к конкретному региону на определенное количество лет, начинал с проповеди, в которой призывал слушателей сообщать о подозрительных еретиках и объявлял время милосердия, в течение которого добровольные признания, обличающие знакомых-еретиков, выслушивались и оставались без предусмотренных законом последствий. Официальной целью инквизиторов по-прежнему оставалось раскаяние, а не физическое наказание еретиков: они хотели, чтобы еретики отрекались от своих заблуждений, принимали любую наложенную на них епитимью и даже помогали инквизиции. Признания выслушивались приватно, но епитимья всегда объявлялась публично, то же самое касалось и всех физических наказаний, которые должны были быть осуществлены представителями местной светской власти.
В инквизиторском приговоре и наказании акцент делался скорее на посрамлении и унижении осужденного, чем на его физическом уничтожении. Ни один из тех, кто первым раскаялся на любом этапе судебного процесса, не был казнен; только упорствующие и повторно предстающие перед судом еретики “отпускались в руки светского правосудия”. Поэтому большинство осужденных должны были подвергнуться как бы смешанному наказанию: уплате денежного штрафа, бичеванию и тюремному заключению (приговор к «пожизненному» заключению как правило обозначал семилетний срок, который мог быть сокращен за примерное поведение). Кроме того, многие раскаявшиеся были вынуждены публично носить специальное облачение. Как и использующие римское право светские судьи, инквизиторы могли осудить уже умерших или просто отсутствующих еретиков, после чего могло произойти сожжение останков или куклы осужденного, а также конфискация имущества у его наследников.
О несправедливых решениях инквизиционных судов писали много (особенно в протестантских странах). Однако во многих случаях они оказывались более правосудными, чем решения любого светского суда или суда присяжных. В отличие от светских судей, инквизиторы в первую очередь стремились спасти душу обвиняемого, поэтому их тюрьмы выглядели лучше светских темниц (наиболее сообразительные арестанты старались перевестись из светской в инквизиционную тюрьму, но никогда наоборот). Инквизиторы скептически относились к достоверности показаний, вырванных пытками, и обычно санкционировали применение пыток только к тем еретикам, кто уже был осужден ранее, и только для того, что выявить их сообщников и руководителей. Несмотря на то, что обвиняемые не имели права самостоятельно выбрать себе защитника, инквизиторы предоставляли им достаточно возможностей для того, чтобы озвучить и дискредитировать своих личных врагов, и назначали бесплатного «общественного защитника», чтобы избежать юридических промахов хотя бы с формальной стороны вопроса. С процедурной точки зрения, инквизиционный суд имел только одну значимую особенность: в самом первом руководстве 1248-1249 гг. особо оговаривалось, что «мы не отходим от установленных законных процедур, за исключением того, что не объявляем во всеуслышание имена свидетелей». Это делалось для того, чтобы обеспечить благополучие информаторов инквизиции, что являлось более простым и дешевым методом, чем программа защиты свидетелей, ныне используемая в США. Эта значимая мера предосторожности работала хорошо: за шесть веков существования инквизиции не было предпринято ни одной серьезной попытки как-либо изменить ее.
Другое распространенное заблуждение о средневековой и новой инквизиции касается ее роли в неприятной истории европейского ведовства. Инквизиторы XV столетия в Швейцарии и северных итальянских Альпах, несомненно, сыграли решающую роль в том, что представление о сатанинских кознях стало связываться не с тайными ночными собраниями[4] еретиков, а со сборищами старух, во время которых те насылают вредоносные чары на своих соседей. Более того, первое и самое известное в Европе практическое руководство по проведению ведовских процессов, «Malleus maleficarum», было составлено как раз одним из немецких инквизиторов. И все же, одно дело – теория, а практика – другое. Даже в XV веке большинство «ведьм» было казнено по приговору светских, а не инквизиционных судов. После 1530 года по приговору всех вместе взятых инквизиционных трибуналов казнено менее пятидесяти – ничтожная цифра по сравнению с почти сорока тысячами ведьм, сожженных по приговору европейских светских судов. Примерно в 1615 году Испанская инквизиция, по традиции не считающаяся примером «просвещенного» правосудия, первой продемонстрировала скептический подход в исследовании вещественных доказательств и признаний в ведовстве.
«Новые» инквизиции: Испания, Португалия, Рим. Следует учесть два существенных ограничения инквизиционной системы XIII-XIV вв. Первое носило институциональный характер: назначаемые папами инквизиторы не имели постоянно действующего штата или центрального руководящего органа. Второе связано с географией: в нескольких регионах средневековой Европы (включая те, где еретиков было особенно много), например, в Англии или Северной Франции дела о ересях большей частью находились в юрисдикции светских, а не инквизиционных судов. В течение своего долгого существования папской инквизиции, в конце концов, удалось преодолеть первое препятствие, но она так никогда не справилась со вторым. Более того, после протестантской Реформации сфера активности инквизиции последовательно сужалась: спустя поколение после написания первого европейского руководства по преследованию ведьм авторства немецкого доминиканца Крамера в 1486 году инквизиция исчезает на территории Священной Римской империи и Богемии после того, как Мартин Лютер успешно оказал неповиновение папским инквизиторам. В 1539 году некий бывший инквизитор был сам сожжен за ересь по приговору светского суда в Тулузе – месте рождения инквизиции на юге Франции. Второй половине XVI века основные события истории инквизиции происходят в границах средиземноморской католической Европы, к югу от Альп и Пиреней, где она была преобразована в три постоянно действующих контролируемых государством института: Испанскую, Португальскую и Римскую инквизиции. Старейшей и известнейшей из этой «большой тройки» была Испанская инквизиция. Она была учреждена папой [Сикстом IV] по запросу «католических королей» Испании Фердинанда Арагонского и Изабеллы Кастильской для преследования и наказания тайно исповедующих иудаизм конверсос (крещёных иудеев), составлявших довольно значительную и влиятельную группу населения; Испанская инквизиция провела первое аутодафе в Севилье в 1480 году и просуществовала до 1836 года, когда она была распущена в третий и последний раз. Самым существенным отличием испанской священной канцелярии от ее средневековых предшественников было то, что великий инквизитор (первым был Торквемада) назначался и оплачивался королем, папа же ограничивался формальным утверждением такого назначения. Поскольку великий инквизитор лично назначал всех своих подчиненных на местах, Испанская инквизиция, в сущности, превратилась в особый орган королевского правительства (в испанском официальном протоколе Центральный инквизиционный совет («Супрема») занимал пятое место в придворной иерархии). Инквизиция также стала единственным государственным институтом, функционировавшим по одному и тому же регламенту и в Кастилии и в Арагоне. Не считая нескольких незначительных исключений, римские папы не осуществляли никакого руководства или надзора за ее активностью.
Вся деятельность Испанской инквизиции раскладывается на четыре этапа. В течение первого кровавого полувека своего существования она, за некоторыми исключениями, имела дело с многочисленными и влиятельными общинами крещёных евреев-сефардов. Неполные записи сообщают, что, по крайней мере, две тысячи из них было сожжено; также огню было предано примерно равное количество мертвых тел и кукольных изображений (одно из самых первых правил Торквемады гласило, что «суд над живыми не более важен, чем суд над мертвыми»). Хотя масштабы казней «иудействующих» в истории средневековой инквизиции были беспрецедентными, эти цифры кажутся незначительными по современным стандартам; число евреев, убитых в нацистских газовых камерах только за один августовский день в 1944 году превосходит общее число официально считавшихся христианами конверсос, казненных по приговору испанской Священной канцелярии за три с половиной века.
Далее, в период между 1530 и 1630 годами Испанская инквизиция максимально расширяет масштаб своих расследований, что сопровождается относительным снижением жестокости: каждый год все трибуналы вместе взятые выносили около десяти смертных приговоров. Испанские конверсос теперь составляли лишь около десяти процентов всех арестованных и казненных; подавляющее большинство заключенных-еретиков составляли теперь протестанты (в основном, иностранцы) и мориски (крещёные мусульмане). Следующее столетие (1630-1730) демонстрирует небывалое снижение активности – количество ежегодных казней сокращается с десяти до двух – а «иудействующие» (теперь, в основном, это были эмигранты из Португалии) снова становятся главными жертвами, особенно в период последнего и плохо исследованного всплеска жестокости в 1720-х гг. В последнее столетие своего существования Испанская инквизиция успела нанести уже совсем малое количество вреда прежде, чем была распущена Наполеоном в 1808 году; затем ее восстанавливали дважды, еще один раз – после того, как как испанские либералы распустили ее в 1821 году.
Масштаб активности Испанской инквизиции между 1530 и 1630 годами поистине впечатляет. В течение столетия каждый трибунал проводил регулярные аутодафе над множеством узников и отправлял ежегодные отчеты в Центральный совет (тем самым позволяя историкам досконально проследить их активность). Большинство из сорока тысяч узников инквизиции составляли простые испанцы, обвиненные в нарушении постановлений Тридентского собора; Священная канцелярия стала настоящей карающей дланью в процессе конфессионализации в Испании. Многих обвиняли в «смешанных» преступлениях, например в двоеженстве или ведовстве, и тогда такое обвинение рассматривалось либо в королевском либо в инквизиционном суде. Мужчин, сожженных по обвинению в гомосексуальной «содомии» или «содомии» с животными (другое «смешанное» преступление, которое разбиралось инквизиторами только в трех трибуналах на северо-востоке Испании), насчитывалось примерно 170, почти столько же, сколько было казнено за приверженность протестантизму или исламу. При этом Испанская инквизиция приговорила к смерти всего два десятка ведьм – совсем незначительная цифра по сравнению с количеством казненных за «противодействие правильной и надлежащей работе Священной канцелярии» (здесь подразумевалось, например, убийство свидетелей инквизиционного трибунала, что еще раз напоминает нам, почему их имена не разглашались). По действительно странной логике инквизиторов несколько десятков заключенных были обвинены в ереси за то, что контрабандой поставляли лошадей французским протестантам.
Влияние Испанской инквизиции простиралось далеко: и в географическом, и в социальном смыслах. Во время правления Филиппа II (1527-1598) она появляется в американских владениях Испании, основывая трибуналы в Мехико, Лиме и позже в Картахене (Колумбия). Несмотря на то, что большинство населения Инкской и Ацтекской империй было обращено в католичество прежде появления инквизиции, Священную канцелярию нельзя рассматривать как инструмент «колониальной эксплуатации»; Филипп II постановил, что коренные американцы не являются gente de razon (разумным народом) и потому не попадают под юрисдикцию инквизиции, но при этом с метисами и крещёными африканскими рабами дело обстояло обратным образом. Тем временем ее влияние в Испании становилось безграничным: почти никто не мог претендовать на особые права или статус перед ее судьями; Испанская инквизиция была одной из немногих организаций за всю историю Европы, которая могла аннулировать любые социальные привилегии. Инквизиция подвергла арестам и казням множество влиятельных конверсос, занимавших важные должности; среди ее жертв оказалось также несколько высокопоставленных «чистокровных» испанцев, включая архиепископа Толедо[5], личного секретаря Филиппа II[6] и возглавлявшего орден Монтесы гранда[7]. В этих случая инквизиция не отняла ни одной жизни, зато разрушила карьеру каждого осужденного.
Когда в 1492 году Фердинанд и Изабелла изгнали последних не отрёкшихся иудеев из Испании, многие из них избрали короткий и безопасный маршрут через португальскую границу. Пять лет спустя, когда португальский король пожелал жениться на испанской принцессе[8], дипломатическое давление со стороны Испании повлекло за собой волну принудительного обращения в христианство этих религиозных беженцев. Оставалось совсем немного времени, когда не изменившие своей вере португальские «новые христиане» должны были столкнуться с местным аналогом Испанской инквизиции, учрежденным папой [Павлом III] уже в 1536 году и повторно в 1547 году.
Португальская инквизиция оказалась связанна с короной еще теснее, чем ее испанский прототип. Первым великим инквизитором Португалии стал королевский сын, сам ставший впоследствии королем[9]. В период испанского владычества над Португалией (1580-1640) его второй преемник совмещал обязанности великого инквизитора и вице-короля. Поскольку Португалия была намного меньше Испании, в Европе действовало всего три трибунала Португальской инквизиции. Однако вскоре она расширилась в заморских владениях Португалии, основав трибунал в Индии в 1560 году. Относительно безвредная после 1774 года португальская Священная канцелярия просуществовала до 1821 года. Ее на удивление хорошо сохранившиеся архивы свидетельствуют о том, что подозрение потомков новых христиан 1497 года в приверженности иудаизму стало настоящей навязчивой идеей: судебные разбирательства над ними составляют почти 80 процентов от общего числа инквизиционных процессов в континентальных владениях Португалии, и они же становятся жертвами почти всех публичных казней, проводившихся с 1540 по 1761 года. В Индии христиане-азиаты составили самую многочисленную группу из тринадцати тысяч узников Португальской инквизиции, но даже здесь большинством отправленных на костер людей оказались новые христиане-сефарды.
В 1542 году напуганный протестантским движением в Италии папа Павел III буллой «Licet ab initio» учреждает Римскую инквизицию. Подобно своим пиренейским аналогам, она подверглась существенным ограничениям со стороны нескольких «просвещенных» итальянских герцогов во второй половине XVIII века и сильно пострадала от Наполеона, но, в отличие от них, довольно быстро восстанавливала свои силы и сохраняла юридическое значение вплоть до объединения Италии в 1861 году. Римская инквизиция продолжает своё существование в безобидной форме, будучи переименованной в Конгрегацию доктрины веры в 1965 году. Поскольку до 1861 года Италия оставалась политически раздробленной, Римская инквизиция была организована сложнее, чем обе пиренейские. Конгрегация Священной Канцелярии, постоянно действующая комиссия кардиналов, председателем которой нередко становились лично папы, координировала работу сети, в итоге вобравшей в себя 43 трибунала; несколько располагалось за пределами Италии (например, на Мальте), а на большей части современной территории Италии (на всём юге, а также на Сицилии и Сардинии) не было вообще ни одного. В самой Италии сходство с правительственными структурами имели только десять трибуналов в пределах папского государства. Самое большое скопление трибуналов Римской инквизиции (пятнадцать) располагалось на территории Венецианской республики, налагавшей самые разные ограничение на ее стандартные процедуры; в других местах инквизиция была стеснена в меньшей степени. Если в Испании и Португалии почти все инквизиторы после 1550 года принадлежали к получившему юридическое образование белому духовенству, то Римская инквизиция, следуя множеству средневековых прецедентов, назначала на соответствующие посты только доминиканских (или иногда францисканских) монахов.
В отличие от испанских и португальских трибуналов, истоки Римской инквизиции никак не связаны с крещёными евреями; по-видимому, мы не случайно располагаем достаточным количеством сведений, чтобы утверждать, что Римская инквизиция была гораздо менее кровожадной, чем пиренейские трибуналы. По наиболее правдоподобным подсчетам Римская инквизиция приговорила к смерти около 125 человек – в основном, итальянских протестантов; половина ее жертв была сожжена в Риме, еще два десятка других – тайно утоплены в Венеции. Римская инквизиция достигла своей изначальной цели воспрепятствовать распространению протестантизма на Аппенинском полуострове, при этом она старалась не столько выжечь, сколько задушить его. Наиболее убедительно успех Римской инквизиции объясняется практикой привлечения к работе Священной канцелярии священников-исповедников, обязанных сообщать о любых кающихся прихожанах, когда-либо признававшихся в отступлении от ортодоксии.
Свободное исследование деятельности Римской инквизиции было затруднено тем обстоятельством, что до 1997 года ее центральный архив оставался закрытым, а значительная часть процессуальных протоколов исчезла – в основном, уничтожена в наполеоновское время. Отсутствие количественной информации о действиях инквизиции в некоторой степени компенсируется исключительным обилием таковой относительно нескольких самых известных судебных процессов, ставших предметами образцовых и глубочайших исследований. Проводивший в Риме процесс по делу флорентийского математика и астронома Галилео Галилея в 1634, закончившийся осуждением коперниканской астрономии и пожизненным домашним арестом для обвиняемого, безусловно является одним из самых заметных событий в истории инквизиции. Состоявшаяся в 1600 году казнь другого коперниканца, домениканского монаха отступника Джордано Бруно, известна всем итальянцам. Два процесса по делу упрямца и спорщика Доменико Сканделла, более известного как Меноккио, мельника из отдаленной деревни на северо-востоке Италии, казненного в 1599 году, сделали того почти знаменитостью.
Преуспела ли инквизиция? И средневековая, и «новые» инквизиции накопили неоднозначные сведения о своих изначальных целях и намерениях. Доминик считал катаров самыми опасными еретиками своего времени, и через столетие после его смерти они были полностью уничтожены. Однако вальденсы, ставшие основной целью инквизиторов XIV-XV веков, пережили своих преследователей и существуют до сих пор. Ранние архивы управляемых государством «новых» инквизиций более однозначны. Трудно отрицать, что пиренейские и Римская инквизиция сыграли главную роль в искоренении ростков протестантизма в средиземноморской Европе. Но крещеных мусульман невозможно было заставить вести себя как подобает католикам, принимающим положения Тридентского собора, и поэтому их изгнание в 1609 году является главной неудачей испанской Священной канцелярии.
Архивные сведения испанской инквизиции о конверсос-сефардах весьма противоречивы. Однако сравнительная редкость гонений после 1530 года может означать, что большинство конверсос стали добрыми католиками подобно предкам святой Терезы Авильской или генерала ордена иезуитов Диего Лаинеса. Но португальские «новые христиане» сопротивлялись тридентскому католичеству более упорно, что отчасти, но совершенно точно объясняется обстоятельствами их «обращения» в 1497 году. Португальские историки полагают, что их преследования на протяжении следующих восьми или девяти поколений имеют скорее социальные, чем религиозные причины.
Библиография
Множество полезных сведений об инквизиции до сих пор можно извлечь из трехтомника Henry Charles Lea, History of the Inquisition of the Middle Ages[10], впервые изданного в 1887 году, и его же четырехтомника, посвященного испанской инквизиции, но все они должны быть дополнены более свежими исследованиями. Edward Peters, Inquisition (Berkeley, 1988) является превосходным введением в долгу историю этого института и в сложившуюся вокруг него мифологию; лучшим исследованием о «новых» государственных инквизициях считается Francisco Bethencourt, L’Inquisition a l’epoque modern: Espagne, Italie, Portugal, XVe—XIXe siècle (Paris, 1995). Обе книги снабжены обширной библиографией. Образцовая англоязычная история инквизиции: Henry Kamen, The Spanish Inquisition: A Historical Revision (New Haven, Conn., 1997). Безусловно, самое интересное микроисторическое исследование средневековой инквизиции: Emmanuel Le Roy Ladurie, Montaillou: The Promised Land of Error, trans. by Barbara Brey (New York, 1978)[11]; о «новых» инквизициях: Carlo Ginzburg, The Cheese and the Worms: The Cosmos of Sixteenth-Century Miller, trans. by John Tedeschi and Anne Tedeschi (Baltimore, 1980)[12].
William Monter. Inquisition, The: The Inquisition in the Old World. Encyclopedia of Religion, vol. 7, pp. 4498-4502 (2005). Перевод с английского и примечания И.С. Анофриев.
[1] Имеется в виду Жак Фурнье, епископ Памье (центр диоцеза, к которому относилась Монтайю) с 1317 по 1326 гг., в будущем — папа римский Бенедикт XII с 1334 по 1342 гг.
[2] «Оскорбление величества» (фр.); латинская формулировка: crimen laesae majestatisю
[3] Имеются в виду соответственно Бернард Ги (1261/1262-1331) и Николау Эймерик (1320-1399).
[4] Генрих Крамер (ок.1430-1505)
[5] Бартоломе де Карранса (1503-1576)
[6] Антонио Перес дель Йерро (1534-1611)
[7] Педро Луис Гарсеран де Борха (1545-1592?)
[8] Имеются в виду король Мануэл I и дочь Фердинанда и Изабеллы принцесса Изабелла Астурийская.
[9] Имеется в виду один из сыновей Мануэля I кардинал Энрике, с 1578 по 1580 год – кардинал-король Португалии.
[10] На русском языке см. Г. Ч. Ли. История инквизиции в средние века в трёх томах. — М. : Ладомир, 1994.
[11] На русском языке см. Ле Руа Ладюри, Э. Монтайю, окситанская деревня (1294—1324) / Пер. с фр. В. А. Бабинцева и Я. Ю. Старцева. — Екатеринбург : Издательство Уральского университета, 2001.
[12] На русском языке см. Гинзбург, К. Сыр и черви. Картина мира одного мельника, жившего в XVI в. — М.: РОССПЭН, 2000.