Как житель сразу двух миров, сова представляет собой многозначный символ, допускающий как положительную, так и отрицательную интерпретации. Как и большинство птиц, совы олицетворяют высшие уровни бытия (ангелов, духов, содействие и мудрость сверхъестественных существ), в то же время ночной образ жизни и зловещее уханье сов связывают их с миром бессознательной материи, мрака, смерти и слепого невежества. Испанский художник Франсиско Гойя в своей серии офортов «Los caprichos» («Причуды») изобразил сов в виде темных сил иррационального.
В сознании многих древних народов совы ассоциировались с всепоглощающей и разрушительной природой Великой Матери, а пугающая способность сов предвещать беды преобладала над более безобидными коннотациями. В египетской системе иероглифов совы означают ночь, смерть, погрузившееся во тьму солнце; в индийской традиции они символизируют душу или бога мертвых Яму; в Китае олицетворяющие смерть изображения сов вырезались на погребальных урнах. Сова являлась атрибутом бога тьмы в культуре этрусков, хтоническим символом для кельтов, которые называли ее «трупной птицей», а также табуированным животным для первых кузнецов. В язычестве абиссинских хамитов совы представлялись священными птицами, и считалось, что они воплощают в себе души тех, кто умер неотомщенным.
Связь сов с потусторонним миром и его тайнами способствовало развитию представления, что эта птица обладает знанием будущих событий, в связи с чем сова стала служить символическим изображением мудрости. В классической Греции совы почитались как предвестники благоприятных событий и посвящались Афине Палладе, богине божественного знания, человеческой мудрости и искусств; они изображались на вазах, монетах и памятниках, олицетворяя саму Афину и выступая в качестве ее спутников. Следы тотемизма обнаруживаются в одном из ее эпитетов – Γλαυκῶπις (от γλαυξ – «сова»), который наводит на мысль, что когда-то птица почиталась как божество и лишь в позднейшем превратилась в символ богини. Римляне связывали сову с Минервой, римским аналогом Афины, и верили, что она возвещает смерть. Печальная сова-сипуха в представлении римлян связывалась с бедствием, а ее появление на публичных ауспициях мыслилось неблагоприятным знаком. В «Энеиде» Вергилия, когда Дидона размышляет о смерти, узнав, что Эней собирается оставить ее, она слышит, как на «на кровле сова поёт могильные песни» (пер. И.Г. Шершеневича). Шекспир в момент смерти Дункана вкладывает в уста Леди Макбет фразу «Сова визжала» (пер. С.М. Соловьева).
В иудаизме сова символизирует слепоту и, согласно Талмуду, привидевшись во сне, предвещает дурное. Иудейские Писания определяют сов в разряд нечистых птиц, и когда Господь возвещает о своем мщении Сиону, он обрекает землю стать «обителью драконов, жилищем для сов»[1] (Ис. 34:13). Иов в отчаянии вопиет, что он – «товарищ совам»[2] (Ив. 30:29).
В Средневековье во всей христианской Европе совы считались предзнаменованием тьмы, которая должна восторжествовать перед вторым пришествием Христа, а также символом тех евреев, которые вместо света Евангелия выбрали жизнь во тьме. Избегающая света сова приравнивалась к Сатане, Князю Тьмы, и как он склоняет людей ко греху, так и сова заманивает птиц в ловушку. Сова, изображенная вместе с отшельниками во время молитвы, представляет собой символ одиночества, а нарисованная рядом со Святым Иеронимом, она воплощает мудрость. Сцены распятия иногда изображают сову возле Иисуса Христа, своей жертвой принесшего свет тем, кто находился во тьме.
В культуре многих народов совы считаются посредниками в магии. Сибирские и инуитские (эскимосские) шаманы видят в совах духов-помощников, источник могущественной помощи и руководства, в связи с чем носят их перья на головных уборах и воротниках. Татарские шаманы пытаются принять форму птицы, а буряты хранят сов или подвешивают их кожу для защиты от злых духов. Айны считают, что сова – это создание неба. В одной самоанской деревне люди верят, что сова воплощает их божество. Злой бог ацтеков доколумбового периода изображается с сипухой на голове.
Среди некоторых племен американских индейцев считалось, что божественная сила передается шаману через посредничество сов. Индейцы кайова полагали, что знахари после смерти становятся совами, а греческие священники носили набитую фигурку совы в качестве отличительного знака принадлежности к сословию. Совиные пляски представлялись магическим ритуалом, в племени кроу (апсалоке) во время танца трубки мира ствол трубки украшался перьями совы и дятла, символизируя день и ночь. В некоторых племенах сова считалась психопомпом: индейцы племени оджибве называли «совиным мостом» тот мост, который пересекают мертвые, а индейцы пима верили, что перья совы облегчают душе полет в потусторонний мир.
Библиография.
Cassirer, Ernst. The Philosophy of Symbolic Forms, vol. 2. Translated by Ralph Manheim. New Haven, Conn., 1955[3]. Сова как тотемное животное. Основывая свою концепцию тотемизма на мифическом опыте единения и равнозначности человека и животного, автор объясняет тотемизм как веру в то, что род не просто ведет происхождение от данного животного, но и связан с ним магически энергией, присутствующей между ними.
Eliade, Mircea. Shamanism: Archaic Techniques of Ecstasy (1964). Rev. & enl. ed. Reprint, Princeton, N.J., 1970[4]. Совы как могущественные покровители и духи-помощники, носители предписаний и наставлений для колдунов и шаманов, а также как символ их способности летать.
Ovid. Metamorphoses, vol. 2. Translated by Frank Justus Miller. New York, 1916[5]. Связь сов с темной стороной богинь подземного мира и пробуждением ими первобытных страхов.
Новые источники.
Cenzanto, Elena, and Fabio Santopietro. Owls: Art, Legend, History. Translated by Graham Fawcett. Boston, 1991.
Holmgren, Virginia. Owls in Folklore and Natural History. Santa Barbara, Calif., 1988.
Weinstein, Krystyna. The Owl in Art, Myth, and Legend. New York, 1991.
Энн Данниган
Энциклопедия религии (1987)
[1] Судя по всему автор статьи при цитировании использует Библию в переводе Ноя Вебстера (Webster’s Bible), либо Библию Короля Якова XXI-й век (21st Century King James Version), в которых, действительно, в Книге Пророка Исайи упоминаются совы: «And thorns shall come up in her palaces, nettles and brambles in her fortresses, and it shall be a habitation of dragons and a court for owls» (Ис. 34:13). Однако в Русском Синодальном переводе этот отрывок представлен как «И зарастут дворцы ее колючими растениями, крапивою и репейником – твердыни ее; и будет она жилищем шакалов, пристанищем страусов», что частично соответствует древнегреческому тексту Септуагинты: «καὶ ἀναφύσει εἰς τὰς πόλεις αὐτῶν ἀκάνθινα ξύλα καὶ εἰς τὰ ὀχυρώματα αὐτῆς καὶ ἔσται ἔπαυλις σειρήνων καὶ αὐλὴ στρουθῶν ἔπαυλις» (σειρήν – «сирена», στρουθός – «воробей, страус»). В древнееврейском тексте Ветхого Завета о совах речь также не идет: «יַעֲנָה לִבְנוֹת חָצִיר ,תַנִּים נְוֵה וְהָיְתָה ;בְּמִבְצָרֶיהָ וָחוֹחַ קִמּוֹשׂ ,סִירִים אַרְמְנֹתֶיהָ וְעָלְתָה» (где יַעֲנָה בַּת – «страус», а תַנּין – «морское чудовище, дракон, змея»). – прим. перев.
[2] Дословный перевод с английского второй части отрывка из Ив. 30:29: «I am a brother to dragons, and a companion to owls», что в Русском Синодальном переводе соответствует следующему тексту: «Я стал братом шакалам и другом страусам». Древнегреческий текст цитируемого отрывка: «ἀδελφὸς γέγονα σειρήνων ἑταῖρος δὲ στρουθῶν» (ἑταῖρος.- «товарищ, друг, спутник», στρουθός – «воробей, страус»). Древнееврейский текст цитируемого отрывка: «יַעֲנָה לִבְנוֹת ,וְרֵעַ ;לְתַנִּים הָיִיתִי ,אָח» (רֵע – «друг, товарищ», יַעֲנָה בַּת – «страус»). – прим. перев.
[3]Издание на русском языке: Кассирер Э. Философия символических форм. Том 2. Мифологическое мышление. – М.; СПб.: Университетская книга, 2001. – прим.перев.
[4]Издание на русском языке: Элиаде М. Шаманизм: архаические техники экстаза. – Киев: София, 2008 – прим.перев.
[5]Издание на русском языке: Овидий. Метаморфозы. – М.; Спб.: Азбука, 2007 – прим.перев.