Григорий VII (Гильдебранд, ок. 1020 – 1085) — папа Римский в 1073 – 1085 гг. Сведения о юности Гильдебранда и полученном им образовании весьма туманны. Он родился в Тоскане, возможно, близ Сованы в точно неустановленный год: согласно Герберту Каудри — около 1015 года; Ута-Рената Блюменталь называет 1020 или 1025 года. В юности Гильдебранд приезжает в Рим и становится клириком. Традиция, согласно которой он был монахом, возможно — в бенедиктинской обители Санта-Мария дель Приорато на Авентинском холме, убедительна, однако недавно Блюменталь предположила, что скорее всего он был регулярным каноником. Некоторое время он учился у изгнанного из своей епархии ученейшего епископа Амальфи Лаврентия, а также проявил себя на службе у папы Григория VI (1045-1046), с которым его связывали родственные узы. После низложения Григория VI императором Генрихом III на синоде в Сутри в декабре 1046 года Гильдебранд сопровождал бывшего папу в ссылку в январе 1047 года, и это первая точно установленная веха жизни будущего понтифика. Позднейшая традиция, согласно которой Гильдебранд стал монахом в Клюни, определенно не соответствует действительности, хотя и не исключает того факта, что он мог останавливаться в этой обители перед возвращением на юг. Это возвращение состоялось в 1049 году в свите епископа Туля Бруно, который направлялся в Рим, чтобы там стать папой Львом IX (1049-1054).
Общепризнано, что понтификат Льва IX отмечает, помимо других начинаний по обновлению религиозной жизни в XI веке, рождение движения за реформу церкви, центром которого стал Рим. Папа Лев собрал здесь группу настроенных на преобразования церковников как из Италии, так и из–за Альп, поэтому свою карьеру Гильдебранд продолжил в окружении таких выдающихся людей как Петр Дамиани и Гумберт из Муайенмутье. Папа Лев назначил его аббатом и ректором бенедиктинского монастыря Сан-Паоло-фуори-ле-Мура. Значение Гильдебранда для расширяющейся деятельности церковной администрации отразилось в том, что в начале 1050-х гг. его несколько раз назначали папским легатом странах к северу от Альп. Во время одной из дипломатических поездок в 1054 году Гильдебранд председательствовал на соборе в Туре (Франция), на котором рассматривалось евхаристическое учение Беренгара Турского (его деятельность на этом не закончилась и продолжилась вплоть до 1070-х гг., когда он был вызван в Рим для рассмотрения его учения уже во время понтификата Григория VII).
Было бы ошибкой утверждать, что в структуре церковного управления в это время Гильдебранд занимал место главного папского советника. Однако после назначения архидиаконом в понтификат Николая II (1059-1061), смерти Гумберта и особенно после избрания Александра II в 1061 году его влияние существенно выросло. Во время долгого правления Александра II Гильдебранда уже вполне можно было рассматривать (может быть, только с небольшим преувеличением) как главную силу, стоящую за папским престолом.
Александр II скончался 21 апреля 1073 года. Во время его похорон жители Рима провозгласили Гильдебранда его преемником. Избрание по воле народа прямо противоречило знаменитому декрету папы Николая II 1059 года, согласно которому избрание нового папы передавалось исключительно в руки епископов в звании кардинала. Весной 1073 года народное избрание папы предшествовало избранию кардиналами, и это несоответствие декрету 1059 года впоследствии дало основания для обвинений в том, что возведение Гильдебранда в папы было незаконным. Новый понтифик избрал имя Григорий, скорее всего, и в честь Григория I, одного из отцов латинского христианства и высокочтимого папы-монаха, и в честь Григория VI, родственника и некогда покровителя Гильдебранда. Посвящение Григория в епископы Рима состоялось 30 июня 1073 года — дату тщательно выбирали, потому что именно в этот день почиталась память двух величайших святых Римской церкви, Петра и Павла.
Значение двенадцатилетнего понтификата Григория VII следует оценивать в рамках движения за реформу церкви, пронизывавшего в то время все западное христианство. Ревностные священнослужители десятилетиями критиковали злоупотребления в церковной иерархии и управлении. Главным объектом критики была симония — приобретение церковных должностей за деньги, а не в соответствии с каноническими правилами. Представители разных кругов сторонников реформ также последовательно осуждали половую распущенность, царящую в XI веке среди высшего духовенства. Наступление на симонию и дурные нравы клириков обозначило попытку очищения иерархии и та́инственной жизни Латинской церкви, а концепция puritas ecclesiae (чистота церкви) стало основной темой реформы.
Как бы то ни было, начиная с понтификата Льва IX и особенно — Николая II, лидерство в деле обновления церкви все больше стало отходить именно к папству. Римская церковь последовательно продвигала реформу в папских посланиях, постановлениях соборов, в ходе дипломатических миссий своих легатов, нацеливаясь прежде всего на искоренение вышеупомянутых пороков. Необходимо обратить внимание, что все эти начинания не предполагали одних лишь административных преобразований в церковной иерархии. Осознание богословской и практической необходимости искомых перемен глубоко проникло в ментальность западного христианства и оказало значительное влияние на евхаристическое богословие, культ святых, отношение к церковному имуществу и на определение роли мирян в подборе кандидатов на замещение церковных должностей. Параллельно с этой бурной реформаторской деятельностью развивалась экклезиология Святого Престола. Корни этого учения лежат глубоко в истории западного христианства, но именно в XI веке, по мере того, как реформа делала успехи, особое внимание стало уделяться власти и привилегиям Римской церкви.
Реформа церкви и рост статуса и власти кафедры святого Петра шли рука об руку. Однако новое понимание авторитета Рима вовсе не было изобретением мыслителей XI века. Идея первенства Римской кафедры покоилась на целом пласте притязаний, традиций, прецедентов и так вплоть до Нового Завета и т.н. исповедания Петра (Мф. 16:13–19). В эпоху поздней Античности главными протагонистами идеи особого положения Римской церкви и ее епископа стали Папы Лев I, Геласий I и Григорий I; в IX веке эту идею и это положение энергично отстаивал папа Николай I. В XI веке, начиная с понтификата Льва IX, об этом заговорили громче и с новой силой. Для достижения целей контролирующих папскую администрацию реформаторов престиж и ресурсы Римской церкви стали необходимым инструментом. По мере расширения реформы теоретический авторитет, которым как тогда верили был наделен Рим, превращался во вполне реальный, а правам и полномочиям его епископа и его духовенства на практике уделялось столько же внимания, сколько и в теории.
Такова была общая ситуация на момент начала правления Григория VII. Учитывая его долгую связь с реформой церкви, все ожидали, что начинания по очищению церкви разумеется продолжатся. Однако эти начинания, вкупе с сильной личностью нового папы и его беззаветной преданностью Римской церкви, оказались в противоречии с ходом событий, проявивших себя в последние годы понтификата Александра II. Достигший зрелых годов король Германии Генрих IV возжелал лично осуществлять контроль над делами в пределах сферы своего влияния. Конкретно речь шла о высшем авторитете в светских и церковных вопросах в важнейших городах Северной Италии и особенно в Милане. Здесь в начале 1070-х гг. Генрих поддерживал своего кандидата на местную архиепископскую кафедру, Святой Престол — своего. Возникало два вопроса: имел ли Генрих право осуществлять архиерейские назначения по своему усмотрению и мог ли он игнорировать касающиеся церковных дел распоряжения, исходящие от Римской церкви и ее епископа?
К счастью для историков, в их руках находится регистр писем Григория VII — уникальный памятник истории папства XI века — благодаря которому можно в деталях проследить дальней ход развития событий (и идей). В регистре имеется датированный мартом 1075 года документ (так называемый Dictatus papae, «Диктат папы»), составленный самим Григорием и его ближайшим окружением и содержащий 27 кратких положений, каждое из которых вероятно было чем-то вроде заголовка для нового сборника канонического права, в котором содержались бы заимствованные из канонической традиции тексты, разъясняющие каждое положение. Необычная форма и специфическое содержание этого документа уже давно привлекает значительное внимание со стороны историков, поскольку он содержит в себе ряд сильных положений, утверждающих превосходство церковной власти над светской, а также провозглашающих абсолютный авторитет Святого Престола и папы над всеми остальными церквями и епископами. Вот, например, положение №12, утверждающее, что папа вправе низлагать императоров, и положение №27, согласно которому папа может освобождать подданных от присяги неправедному человеку. Во время всего своего правления Григорий VII стремился не только обеспечить puritas ecclesiae. Он мыслил более масштабно, стремясь четко определить политику Римской церкви и заставить других повиноваться ей.
В течение десятилетия между 1075 годом и смертью Григория в 1085 году началась и достигла высшей точки государственно-церковная коллизия между понтификом и императором Генрихом. Окончилась же она много позже смерти и того, и другого. На повестке стояли вопросы взаимоотношения церковной и светской жизни общества. Споры по поводу этих вопросов будут продолжаться столетия спустя. Григорий утверждал, что он вправе лишить Генриха королевского достоинства и освободить его подданных от присяги верности ему. Генрих, напротив, настаивал, что он правит милостью Бога, а не папы, и потому имеет полное право распоряжаться церквями в своих владениях. Полагая, что недавно избранный папа находится в уязвимом положении Генрих осудил Григория как «лжемонаха» и обвинил его в незаконном восшествии на папский престол. Вскоре борьба между ними вышла за пределы риторики и обмена посланиями. В 1076 году Григорий отлучил Генриха от церкви и воспретил ему исполнять королевские обязанности. После ряда запутанных дипломатических маневров Генрих в начале 1080-х гг. вторгся в Италию, изгнал Григория из Рима на подконтрольную нормандцам территорию на юге и поставил на его место антипапу Климента III (архиепископа Равенны Виберта). Ход этого противостояния оставил для историков красочный эпизод, произошедший в январе 1077 года в замке Каносса на севере Италии. В этот критический момент Генрих, со всех сторон окруженный врагами и в Германии, и в Италии, предстал перед Григорием как кающийся грешник, идущий босым по снегу, чтобы получить от папы прощение. Три дня Григорий наблюдает за этим зрелищем со стены замка и наконец прощает Генриха и снимает с него отлучение (при этом, вероятно, не намереваясь восстанавливать его в королевских правах). Было много споров по поводу того, что в результате получила, а что потеряла каждая из сторон, однако, прощая Генриха, папа поступил как пастырь душ, но не как одержимый властью фанатик.
Сформулированному Григорием запрету светской инвеституры епископов и аббатов также было уделено достаточно внимания. Нужно заметить, что борьба за инвеституру (это понятие не всегда аккуратно применялось ко всему папскому движению за реформу церкви в XI веке) и споры по поводу светской инвеституры (особенно в Германии) ошибочно считались краеугольными камнями реформаторской политики Григория VII. Он запретил светскую инвеституру не в 1075 году, как полагали ранее, а, вероятно, только в 1078 году. Следовало бы пристальнее изучить процесс распространения папских распоряжений, чтобы определить, в как в действительности обнародовались и до какой степени исполнялись его распоряжения в разных точках западного христианского мира, поскольку программы реформаторов не везде реализовывались в одно и то же время.
Оценку церковной политики Григория VII следует давать в контексте общей истории реформы XI века и с учетом особой преданности и отношения понтифика к Римской церкви и своим обязанностям. С этой точки зрения все бурные события его правления можно считать следствием его желания продолжить реформаторскую работу своих предшественников, а также создать то, что он считал должным образом упорядоченным христианским обществом. Полагаясь на Библию как основной источник и осознавая возможности Римской церкви, исполненный религиозным пылом Григорий был убежден, что весь мир должен склонить голову перед Церковью, поскольку на ее служителях лежала обязанность возвещения Царства Божия на земле и они должны будут отвечать за души людские в Судный день. Христос вручил высшую власть над земной Церковью именно Петру, основателю Римской церкви, и поэтому именно его наместнику, епископу Рима, следует повиноваться как высшей власти на земле. Именно он первенствует и в церковной, и в мирской сферах. Оба мира — светский (regnum) и церковный (sacerdotium) — должны исполнять каждый свой долг, но при этом и исполняя волю Божью под водительством церкви и, в конечном счете, ее главного епископа.
Григорий ожидал от священнослужителей преданности святому Петру и его наместнику не меньше, чем от мирян. Исполнение папских обязанностей — высочайшая ответственность. Григорий верил, что Бог предписал ему не только защищать церковь от злоупотреблений вроде симонии, но и убрать с ее пути любое препятствие, мешающее исполнению Божьего промысла в мире. Стремление к puritas смешалось со стремлением к свободе церкви (Libertas ecclesiae). В конечном итоге церковь обязана увещевать и наставлять каждое сословие в его обязанностях в этом мире и напоминать о почтении и подчинении святому Петру и его преемникам. Григорий запретил светскую инвеституру, способствовал установлению более тесных связей между Римом и отдаленными епархиями и аббатствами, определил легатам четко обозначенные полномочия, настаивал на литургическом единообразии по римскому образцу, призывал создать специальную комиссию для рассмотрения евхаристического учения Беренгара Турского, а вначале своего понтификата даже предлагал организовать поход на Восток для изгнания неверных из Святой Земли. Глубоко погружаясь в вопросы богословия и церковного права, Григорий не был ни богословом, ни канонистом. Он отказывался признавать себя новатором в какой бы то ни было области. Лучше всего его можно было бы представить как невероятно набожного и энергичного монаха (или регулярного каноника), жившего в XI веке. Он стремился сделать реальностью собственное представление о правильно организованном христианском обществе, используя для этого растущий авторитет папского сана.
Свою кончину в 1085 году Григорий, изгнанный Генрихом IV из Рима, где проклинали его имя, встретил в Южной Италии. Почти все сторонники оставили его, а многие реформаторски настроенные священнослужители полагали, что папа зашел слишком далеко в своей борьбе с императором. Однако именно благодаря этой борьбе (и сильной личности самого понтифика) имя Григория оказалось связано со всем реформаторским движением XI столетия — понятие «григорианская реформа» знакомо всем, кто учил средневековую историю. Хотя значение Григория для реформы церкви отрицать невозможно, по-прежнему спорным остается вопрос, в какой степени помог или же помешал его понтификат достижению ее целей. Авторы XII века считали главным героем реформаторского столетия папу Урбана II (1088–1099), а вовсе не Григория. При этом сам Урбан во всеуслышание называл себя его учеником, хотя можно еще поспорить, насколько он был истинным «григорианцем». Десятилетия спустя после смерти Григория его преемники и канонисты вспоминали о нем все реже, однако обострившиеся в его понтификат проблемы нельзя было не замечать. Выдвинутые Григорием притязания, особенно в вопросе отношения мирской и религиозной власти, навсегда разделили сферу государственно-церковных отношений на то, что было до 1075 года и что было после него.
БИБИЛОГРАФИЯ
Недавно изданы две новых биографии Григория VII; их можно использовать как отправную точку для дальнейшего изучения и поиска литературы: H.E.J. Cowdrey, Pope Gregory VII, 1073–1085 (Oxford, 1998) и Uta-Renate Blumenthal, Gregor VII. (Darmstadt, 2001). Номера журнала Studi Gregoriani, edited by G.B. Borino and others (Rome, 1947–) издаются нерегулярно, в них можно найти научные статьи о григорианской эпохе на разных языках. Особое значение имеют два тома материалов проведенного в 1985 году в Салерно Конгресса по случаю 900-летия кончины Григория в этом городе: vol. 13 (1989), and vol. 14 (1991). Критическое издание регистра писем Григория: Erich Caspar, Das Register Gregors VII, “Monumenta Germaniae historica, Epistolae selectae,” vol. 2 (Berlin, 1920–1923). Несколько разделов регистра из издания Каспара переведены на английский язык: Ephraim Emerton, The Correspondence of Pope Gregory VII (New York, 1932; reprint 1991). Несмотря на почтенный возраст, предисловие Эмертона все еще полезно для обсуждения дипломатических вопросов, поднятых сохранившейся копией регистра в архивах Ватикана, хотя за последние шестьдесят лет по этому вопросу было написано немало: см., например, Hartmut Hoffmann’s “Zum Register und zu den Briefen Papst Gregors VII.,” Deutsches Archiv 32 (1976): 86–130. Работу Эмертона превзошел полный перевод регистра на английский язык, выполненный Гербертом Каудри: H.E.J. Cowdrey, The Register of Pope Gregory VII, 1073–1085 (Oxford, 2002). Издание и перевод писем Григория, не вошедших в регистр см. в H.E.J. Cowdrey, The Epistolae vagantes of Pope Gregory VII (Oxford, 1972); о папских привилегиях, дарованных Григорием см. Leo Santifaller et al., Quellen und Forschungen zum Urkunden- und Kanzleiwesen Papst Gregors VII., Studi e testi, vol. 190 (Vatican City, 1957).
Robert Sommerville: Gregory VII. Encyclopedia of Religion, vol. 6, pp. 3689-3692 (1987 and 2005). Перевод с английского И.С. Анофриев