В последние годы изучение религиозного обращения пережило исследовательский ренессанс. Вслед за наблюдаемой во всем мире волной «новых религий» и возрождением традиционных религий расцвели социальные, научные и журналистские исследования этого явления. Как и следовало ожидать, исследователи акцентировали внимание на различных аспектах обращения. Сосредоточившись на том, как организованная групповая деятельность может привести к обращению, некоторые используют такие понятия, как «эмоциональные связи», «программирование» или даже «контроль сознания». Другие выделяют субъективную жизнь новообращенного и то, что рассматривается как «самоуправляемая» и «вызванная самим собой» сторона обращения. Третьи пытаются охватить все эти аспекты и указывают на различные дополнительные грани. Действительно, литература по этой теме становится настолько богатой и разнообразной в этих и других отношениях, что мы считаем необходимым сделать паузу и провести предварительный обзор[1].
К подведению таких итогов подталкивает и ощущение того, что различия между случаями обращения в веру, о которых исследователи сообщают все чаще, — это не просто вопрос «теоретической оптики» исследователей, или, в уничижительном смысле, их концептуальных шор. Скорее, такие различия присущи центральным или ключевым особенностям конкретным случаям обращения. Поэтому мы исследуем полезность аналитического предположения о том, что существует несколько основных «типов» конверсий или даже «конверсионных судеб». Учитывая это предположение, наша еще более ограниченная цель — выделить то, что мы считаем ключевым, критическим, ориентирующим, определяющим или «мотивирующим» опытом, поскольку он варьируется в разных случаях конверсии. Понятие «мотивного опыта» (motif experience) при обращении — это, с одной стороны, попытка уделить внимание описаниям обращения, которые описывают субъективное восприятие обращенного. То, что новообращенные подчеркивают в своих рассказах, заметно различается, и мы подозреваем, что эти различия — не просто артефакты процесса «учета» (the «accounting» process) (Beckford, 1978), предвзятость исследователей или результат избирательного восприятия при построении рассказов о конверсии. С другой стороны, мы предполагаем, что целостные, субъективные конверсии на самом деле различаются по ряду острых, качественно различных способов, которые лучше всего дифференцировать по соответствующему им «мотивному опыту». Таким образом, «мотивный опыт» — это те аспекты преобразования, которые наиболее запоминаются и ориентируют человека, «совершающего» или «проходящего» личностную трансформацию, — аспекты, которые придают событию оттенок, его направленность во времени, его позитивное или негативное эмоциональное содержание и тому подобное.
Однако, настраиваясь таким образом на субъективный опыт новообращенного, мы не хотим быть полностью связанными им. Мы также хотим — с другой стороны — «охватить» этот субъективный опыт более длительными временными рамками и в более широком смысле, чем это может быть свойственно новообращенному. В частности, нам необходимо обратить внимание на объективные различия в социально-организационных аспектах этого процесса. Таким образом, наш подход направлен на то, чтобы сочетать феноменологическую верность с некоторой дистанцированностью от точки зрения, которой мы придерживаемся. Обе стороны вместе взятые — основные тематические элементы и ключевые переживания в сочетании с объективными ситуациями — могут рассматриваться как составляющие «мотив» обращения.
С помощью такого подхода мы надеемся как включить, так и выйти за рамки тех проблем, которые ставит Джеймс Бекфорд (1978) в своих основополагающих размышлениях об «учете обращения». Бекфорд отмечает, что по крайней мере среди Свидетелей Иеговы* существует довольно формальное, публичное или даже официальное представление о соответствующих особенностях опыта обращения. Организация, по сути, предоставляет парадигму, которую новообращенные используют для составления своих рассказов об обращении; некоторые аспекты подчеркиваются, другие демифологизируются или вовсе исключаются. В случае со Свидетелями Иеговы ожидается, что обращение будет медленным, постепенным, чрезвычайно познавательным и таким, которого человек достигнет сам. Переживания, «которые напоминают внезапное или своеобразное озарение/откровение […] несовместимы» с теорией Свидетелей (Beckford, 1978: 254).
Некоторые исследователи считают, что такое моделирование представляет собой непреодолимую проблему, которая навсегда ограничивает нас изучением только форм. Однако мы не считаем это проблемой. Вместо этого мы признаем, что сам опыт обращения частично формируется ожиданиями относительно того, что представляет собой обращение или «на что оно похоже», и поэтому существует вероятность относительно «хорошего соответствия» между «реальным» опытом и общепринятыми представлениями. Поскольку вполне вероятно, что они отражают «исходную реальность» (первый уровень социальной реальности), мы в частности намерены описать здесь разнообразие конверсионных отчетов (второй уровень социальной реальности).
Усилия аналитиков можно рассматривать как третий уровень социальной реальности, который пытается идти в ногу, часто безуспешно, с постоянно меняющимся характером первых двух уровней.
Следуя традиции, мы используем термин «обращение» для обозначения, по часто цитируемым словам Ричарда Травизано (1970: 594), «радикальной перестройки идентичности, смысла жизни». Или, по удачному выражению Макса Хайнриха, обращение — это «процесс изменения ощущения коренной реальности» или «сознательный сдвиг в чувстве обоснованности» (Heirich, 1977: 674).
В целом мы считаем целесообразным выделить шесть «мотивов» конверсии. Они и основные вариации, которые их отличают, представлены в таблице 1. Пять основных аспектов, по которым они различаются, не следует рассматривать как исчерпывающие характеристики каждого типа. Вместо этого они являются лишь основными аспектами, которые позволяют определить местонахождение каждого из них в очень широком поле возможностей.
| Основные вариации | Мотивы религиозного обращения | ||||||
| Интеллектуальный | Мистический | Экспериментальный | Эмоциональный | Возрожденческий | Принудительный | ||
| Степень социального давления | низкая или нет совсем | низкая или мало | низкая | средняя | высокая | высокая | |
| Временная длительность | средняя | короткая | длинная | длинная | короткая | длинная | |
| Уровень эмоционального возбуждения | средний | высокий | низкий | средний | высокий | высокий | |
| Эмоциональное содержание | озарение | трепет, любовь, страх | любопытство | привязанность | любовь (и страх) | страх (и любовь) | |
| Последовательность участия в вере | вера-участие | вера-участие | участие-вера | вера-участие | участие-вера | участие-вера | |
Таблица 1. Мотивы религиозного обращения
Пять основных вариаций, которые наиболее ярко проявляются в «исходной реальности» конверсий, в рассказах о конверсиях и в нашем «заключении в скобки» этих рассказов, охватывают традиционную троицу интеллектуального, физического и эмоционального. Первая вариация вполне физическая, поскольку спрашивает, в какой степени актор подвергается внешнему социальному давлению и испытывает его. Второй вариант также физический, поскольку спрашивает о субъективной и объективной продолжительности опыта обращения. Третий и четвертый фокусируются на аффекте: в первом случае мы пытаемся оценить степень эмоционального возбуждения, сопровождающего опыт, а во втором — его содержание. Пятое измерение направлено на определение последовательного порядка, в котором индивиды принимают когнитивные рамки религии и фактически участвуют в ее ритуальной и организационной деятельности. Как видно из таблицы 1, довольно часто люди активно участвуют в своей новой роли новообращенных еще до когнитивного согласия с ее теологическими последствиями. Фактически это сознательный, заметный и значимый аспект некоторых мотивов обращения.
1. Интеллектуальный. Первый мотив, который мы хотим выделить, пока еще встречается относительно редко, хотя мы ожидаем, что он будет приобретать все большее значение. «Интеллектуальный» способ обращения начинается с индивидуального, частного исследования возможных «новых оснований бытия», альтернативных теодицей, личной самореализации и т.д. путем чтения книг, просмотра телевизора, посещения лекций и других безличных или «бестелесных» способов, с помощью которых становится все более возможным без участия общества познакомиться с альтернативными идеологиями и образом жизни. Во время такой разведки некоторые люди обращаются в веру, находясь в изоляции от реального взаимодействия с приверженцами соответствующей религии. Типичным примером является случай социолога Роджера Страуса, который, будучи студентом, в значительной степени обратился в саентологию благодаря интенсивному чтению: «Хотя я с большим подозрением относился к любым организованным группам, через несколько месяцев я пришёл к выводу, что единственный способ проверить всё это — решиться на авантюру: Я пришёл в Нью-Йоркскую Организацию и спросил у администратора, что мне нужно сделать, чтобы «очиститься» и стать одитором» (Straus, 1979a: 7).
В литературе эту модель называют «активистской» моделью обращения (Lofland, 1977; Straus, 1976, 1979b; Richardson, 1979). С точки зрения основных упомянутых вариаций, внешнее социальное давление практически отсутствует; события, составляющие конверсию, растягиваются на несколько недель или месяцев — период, который мы можем охарактеризовать как «средний» по продолжительности. Процесс обращения в веру вызывает аффективное возбуждение, но эмоциональный уровень далек от экстатического. Эмоциональный тон этого опыта лучше всего охарактеризовать как «озарение». Кроме того, что особенно важно, достаточно высокий уровень веры возникает до фактического участия в ритуальной и организационной деятельности религии.
Мотив интеллектуальной или самостоятельной конверсии — это в значительной степени новый способ вступления в религиозное сообщество или движение. Его распространенность как способа обращения, вероятно, возрастает из-за «приватизированного» (Luckman, 1967) характера религии в западном обществе, разнообразия религий, конкурирующих за последователей, и постоянно растущего присутствия бестелесных способов религиозной коммуникации: книг, журналов, специализированных газет, фильмов, телевидения, видео- и аудиокассет и так далее.
Особенно хорошим примером этой современной тенденции является так называемая электронная церковь (electronic church). Она представляет собой христианские фундаменталистские группы, которые ориентированы на телевизионную продукцию, и чьи «прихожане» по сути являются телезрителями. Людям стало очень легко в частном порядке контролировать собственные решения относительно религиозных убеждений, организаций и даже образа жизни, совершенно независимо от каких-либо физически воплощенных социальных контактов, поддержки или побуждений эмоционального характера. В такой ситуации люди, ищущие «истину», сообщество, идентичность, спасение и так далее, — могут спокойно и приватно принять решение «пойти на это», как часто выражались люди конца семидесятых годов, принимая новое «путешествие».
2. Мистический. С исторической точки зрения, наиболее известным мотивом обращения, вероятно, является тот, который мы здесь называем «мистическим» — термин не совсем точный, но лучший, чем его альтернативы, такие как «дамасский путь», «паулинский», «евангельский» и «рожденный свыше». Термин «мистический», по крайней мере, имеет то достоинство, что он обозначает общее для новообращенных чувство, что «переживания не могут быть выражены в логических и последовательных терминах», — что «четкие характеристики… упускают его глубину» (Jules-Rosette, 1975: 62). Прототипическим примером в христианской традиции является, конечно, обращение святого Павла в драматическом инциденте на дороге в Дамаск в I веке н. э. На самом деле обращение святого Павла, описанное в 9 главе книги Деяний и других местах Нового Завета, в некотором смысле стало идеалом того, каким должно быть обращение в Западном мире.
Следует отметить, что самые первые исследователи обращения — Уильям Джеймс (1911), Эдвин Старбак (1911) и Элмер Кларк (1929) — уделяли большое внимание мистическому обращению. Причиной этого могло быть более широкое распространение этого явления в Америке конца XIX — начала XX века. Похоже, что в средней трети двадцатого века оно стало вызывать меньший интерес среди новообращенных и ученых (которые просто следуют за новообращенными), сохранившись как незначительная тема в рамках психоанализа. Фактически наши современные определения мистического обращения даны психоаналитически ориентированными учеными, такими как Карл Кристенсен, который описывает его как: «острый галлюцинаторный эпизод, происходящий в рамках религиозной веры и характеризующийся субъективной интенсивностью, очевидной внезапностью начала, короткой продолжительностью, слуховыми и, иногда, зрительными галлюцинациями, а также наблюдаемым изменением в последующем поведении обращенного» (Christensen, 1963: 207).
Кроме того, оно характеризуется тем, что кажется «производимым не субъектом, а на него самого» (Coe, 1916: 152, цит. из Christensen, 1963). Этому «чувству подчинения — отказа от чего-либо или отдачи чему-то» предшествует «отстранение от других с чувством отчужденности и часто с ощущением нереальности происходящего», а результатом является «чувство внезапного понимания, сопровождаемое чувством восторга и слуховыми, а иногда и зрительными галлюцинациями … Возникает ощущение изменения внутри себя … связанное с ощущением присутствия» (Christensen, 1963: 214).
Что касается наших «основных вариаций», то здесь практически отсутствует социальное давление, а во время самого события новообращенный скорее всего даже находится в одиночестве. То, что новообращенный определяет как самый критический период обращения, весьма непродолжительно — возможно, порядка нескольких минут или часов, — хотя период стресса, предшествующий критическому событию, может растянуться на несколько дней или недель. Сама краткость действительно усиливает его значение. Как сказал один антрополог, который был обращен в африканскую апостольскую церковь: «В моем случае первоначальный переход от одного набора интерпретаций к другому был драматическим, что привело к моменту шока, когда даже физические условия существования, казалось, изменились» (Jules-Rosette, 1975: 62–63). Уровень эмоционального возбуждения чрезвычайно высок — иногда это теофанический экстаз, благоговение, любовь или даже страх. И это событие сигнализирует о начале или активном усилении веры, за которой затем следует участие в обрядовой и организационной деятельности религии, с которой связан опыт обращения.
Lofland J, Skonovd N. Conversion Motifs // Journal for the Scientific Study of Religion. 1981. Vol. 20, №4. P. 373–385.
[1]Несмотря на обширный исследовательский материал, до сих пор не опубликовано ни одной исчерпывающей библиографии. Однако нам известно, что такая работа ведется, и мы благодарны Льюису Рэмбо за то, что он поделился с нами своей готовящейся работой. Предварительная версия доступна под названием «Rambo, 1979». Ограниченность объема статьи вынуждает нас довольно выборочно использовать огромный объем литературы.
*Организация Свидетелей Иеговы признана экстремистской на территории Российской Федерации
На обложке: Justuskirche in Flums, Carl Graeb, 1883