Целью данной статьи является изучение различных аспектов молитвы в первобытных религиях, то есть в религиях бесписьменных обществ. Основной тезис состоит в том, что молитва действительно существует среди первобытных народов в рамках их религиозных практик и что молитва имеет функциональный аспект в первобытной религии.
Степень, в которой Высшее Существо, боги, духи, религия и молитва существуют в бесписьменном обществе, в значительной степени является вопросом определения.
Полностью осознавая сложности, присущие любой попытке дать определение религии и молитве, но будучи твердо убежденным в том, что для научного понимания религия и молитва должны быть определены широко, и что каждый автор имеет право определять термины, используемые в его работе, при условии, что он остается последовательным, определение молитвы в первобытной религии выглядит следующим образом: Молитва — это слова человека, обращенные к Богу, богам или другим сверхъестественным существам, выражающие его вступление в отношения с таким Существом или существами.
Таким образом, название этой статьи вполне могло бы звучать так: «Слова, обращенные к сверхъестественному, в первобытном обществе».
Некоторые авторы утверждают, что у многих первобытных народов нет никакого представления о молитве Богу или богам или о какой-либо форме обращения к сверхъестественному. Однако при более внимательном рассмотрении почти всегда оказывается, что эти народы время от времени обращаются к невидимому за помощью, приглашают его присутствовать на пиршестве или просят участвовать в охотничьей вылазке.
Драйвер (1963) в своем отчете о чичимеках, очень примитивной кочевой группе в Мексике, пишет: «Они практически не интересуются религией, у них нет идолов, алтарей, жертвоприношений, молитв, постов, пускания крови из языка или ушей…».
Рассматривая этот отчет и учитывая «религиозные критерии», приведенные Драйвером, возникает вопрос: (1) имеет ли автор реалистичное представление о «религии», или (2) как часто сообщают другие этнографы, эта группа могла осуществлять свою религиозную деятельность тайно, или (3) он наблюдал за своими подопечными только в «хорошие времена» — сравните с баганда[1]. Даже такие общества, как жители Огненной Земли в Чили и Аргентине и некоторые островитяне западной части Тихого океана, соревнующиеся друг с другом за самое низкое место на тотемном столбе культурных достижений, имеют форму религии и имеют молитвы как часть своей религии. На самом деле религия, по-видимому, присуща всем культурам.
С. М. Широкогоров (1935, с. 221–222) приводит перевод типичной для тунгусов молитвы. В этих молитвах обычно сначала выражается благодарность, а затем следует особая просьба о продолжении благодеяний. Часто звучит приглашение принять жертву, а затем просьбы о животных, о хорошей погоде — сухой или дождливой, в зависимости от того, что требуется для хорошего урожая, — а также о здоровье и защите от злых духов. Следующая молитва обращена к духам клана Гуварг’джа:
«Все равные четырнадцать духов клана, в таком-то году, для такого-то дела, такая-то жертва приготовлена. Бренди и легкое просяное вино объединены, два пучка благовоний помещены перед вами, я с уважением предлагаю и настойчиво молю: примите специально приготовленную жертву, благоволите принять жертву, чисто и тщательно подготовленную. Продлите жизнь внуков как широко распространяющиеся корни; сделайте внуков многочисленными, как распустившиеся листья. Если у старших и младших членов клана болит голова — облегчите ее, если в лбу ощущается жар — подождите ночь; если присутствует какой-либо дух — прогоните его; если есть активность духов пара — рассейте ее. Не позволяйте им соприкасаться, не подпускайте их близко. Если корни распространятся широко, я принесу обильную жертву, если листья станут многочисленными, я буду молиться каждому. Сделайте верховых лошадей красивыми; сделайте волов, работающих в полях, здоровыми. Пусть они станут упитанными, питаясь нежной травой; пусть они доживут до старости, питаясь густой и высокой травой; позаботьтесь о свиньях и сделайте их многочисленными. Не дайте нам быть обманутыми злом; не допустите нашей гибели от пагубных вещей. Важные дела завершены, остались малые. Если есть что-то, что может вызвать противостояние, оттолкните это на юг; если есть что-то, что может разозлить духов, отбросьте это на север. Отгоните войны, которые ведет мир мертвых; отгоните пакости бусуку от живых; упорядочьте счастливые дни; защитите членов клана в тяжелые дни. Между сезонами дайте сородичам мир, от старших к младшим и от младших к старшим. Если вы обеспечите мир, я своевременно принесу жертву духам, в назначенные периоды я буду молить духов о счастье и силе».
Здесь проявляется первобытное представление о молитве, обращенной к сверхъестественной силе, управляющей тем, что нужно просителю и чего он не имеет. Его обращение направлено на то, чтобы расположить божество к себе; если он сможет предложить божеству то, что ему нравится, то оно, в свою очередь, предоставит просителю то, чего он желает.
Человек из народа баганда не утруждает себя молитвами, если все идет гладко, а его семья здорова. Но когда случается болезнь или другое бедствие, приносятся подношения и возносятся молитвы более сильному духу, чем тот, который причиняет проблемы. Человек из баганда молится Мусиси, когда возникает серьезная проблема, например, землетрясение. Когда женщины хотят детей, бог Нагавонджи принимает их молитвы и подношения (Роскоу, 1911, с. 286). Когда фиджиец сталкивается с опасностью, например, когда его лодка опрокидывается в море, то он молит акульего бога, действительно ожидая, что акула появится и доставит его на берег (Томсон, 1908, с. 115). У народа ньянга почти в каждой деревне есть «молитвенное дерево». Часто это фиговое дерево, растущее на открытом пространстве. Во время частых засух люди собираются вокруг дерева для молитвы и обрядов вызывания дождя (Вернер, 1906, с. 51–53).
Гирц (1960, с. 217–218) спросил своего яванского информанта, знает ли тот, как молиться. Информант ответил: «Да, с самого детства. Лучше молиться о том, чтобы у тебя были одежда, еда, благополучие для себя и своих детей, сильное и здоровое тело». По поводу нескольких обязательных ежедневных «молитв» или «ритуальных заклинаний» Гирц отметил, что, по его мнению, они были похожи на католическое крестное знамение: это был своего рода ритуальный рефлекс, гарантирующий материальное и духовное благополучие.
Вестропп (1870, с. 45–46) описывает религиозную церемонию с целью продолжения рода у жителей Отахеити, где во время этой церемонии мужчина произносит молитву непосредственно перед совершением «жертвоприношения». В этом обряде участвовало большое количество людей обоих полов. Они образовывали полукруг возле скамьи, считавшейся алтарем. На этой скамье лежала красивая, едва прикрытая девушка. Мужчина подходил к девушке, произносил молитву, а затем совершал «жертвоприношение», вступая с ней в половую связь.
Эта церемония наталкивает на размышления о взглядах некоторых верующих современников, убежденных, что мужчина и женщина должны вступать в половую связь исключительно с целью зачатия ребенка. Эти люди молятся перед принятием пищи для своего тела. Разве не было бы правильным произнести молитву перед актом, направленным на зачатие существа по образу и подобию их Бога?
Капитан Кларк, участник экспедиции Льюиса и Кларка (1804–1806), был исключительно компетентен в обычаях индейского общества и вел подробный дневник, писавшийся с научной точностью в ходе изучения северо-западной территории. Капитан Кларк писал: «Это может показаться поразительным утверждением, но я думаю, правда, что нет народа, который молился бы больше, чем индейцы. И суеверие, и обычаи постоянно напоминают им о необходимости умиротворять гнев невидимой и всемогущей силы и молить о том, чтобы она активно действовала в их интересах».
Этнолог М. Инес Хилгер (1966, с. 76) сообщала, что у современных арауканов чилийских Анд существует обряд жертвоприношения своему богу Чау. Они возносят молитву с просьбой о благоприятной погоде, обильном урожае, хорошем здоровье для людей и о других желаемых благах. Когда выбранное для жертвоприношения животное убивают, кровь разбрызгивают вокруг, а сердце животного выставляют на всеобщее обозрение, пока произносится молитва:
«Услышь нас, Чау, мы все едины в этой молитве. Услышь нас, Отец на небесах и женщина с ним. Услышь нас. Даруй нам ясное небо, чтобы мы собрали хороший урожай».
Гватемальский этнолог Антонио Гоубо сообщает, что во время праздника 8 Бац глубоко религиозные майя становятся на колени лицом друг к другу параллельными рядами и молятся. Он сообщает об атмосфере интенсивного духовного подъема и о звучащих на протяжении всей ночи горячих молитвах. Утром индейцы направляются к языческим алтарям, где присутствует календарный жрец. Они платят ему небольшую сумму денег и рассказывают о своих нуждах, чтобы он для них молился. Обычно они просят молиться о прощении грехов и о благополучии в физических, духовных, моральных и экономических делах. Жрец сжигает благовония и читает длинные молитвы, упоминая самые интимные детали из жизни просящего. Поблизости новопосвященные шаманы молятся у второстепенных алтарей. Всю ночь продолжаются молитвы и сжигание благовоний, а молитвы повторяются в течение двух следующих дней (Томпсон, 1966, с. 255–256).
Могучий охотник майя, убив оленя, извиняется перед ним за то, что отнял его жизнь и произносит молитву, заканчивающуюся словом otzilen («мне было нужно»). Он также просит прощения и возносит молитву богам земли, когда нарушает ее целостность, расчищая и перекапывая ее для посадок. Пример подобной молитвы из Британского Гондураса звучит следующим образом: «О Боже, моя мать, мой отец, Владыка холмов и долин, Дух лесов, будь терпелив ко мне, ибо я собираюсь сделать то, что всегда делал. Теперь я приношу тебе свое подношение, чтобы ты знал, что я беспокою твою добрую волю, но прошу — прими это. Я собираюсь осквернить тебя (разрушить твою красоту), я собираюсь использовать тебя, чтобы я мог жить». (Томпсон, 1966, с. 132)
Женщины майя из горных районов Гватемалы собираются вместе в специальном здании, чтобы заниматься ткачеством. Перед тем как начать ткать новый текстиль, они всегда молятся богине Луны, покровительнице женщин, которой приписывали изобретение ткачества (Томпсон, 1966, с. 181).
Молитва, по-видимому, имеет первостепенное значение в вере инков. Одна из молитв, кажется, ритуальная молитва, была записана Минсом (1934, с. 437–438) следующим образом:
«Виракоча, Владыка Вселенной!
Будь то мужчина или женщина,
во всяком случае, повелитель тепла и созидания,
тот, кто даже своим дыханием может творить волшебство.
Где Ты?
О, если бы Ты не был сокрыт от этого сына Ти!
Может, Ты там, наверху; может, Ты внизу;
или, возможно, странствуешь в бескрайних просторах.
Где же Твой великий судейский трон?
Услышь меня!
Может быть, Ты разлит в верхних водах;
или пребываешь среди нижних вод и их песков.
Создатель мира, Создатель человека,
великий среди моих предков,
перед Тобой мои глаза не видят,
хотя я жажду узреть Тебя;
ибо, увидев Тебя, познав Тебя,
учась у Тебя, постигая Тебя,
я буду виден Тебе, и Ты познаешь меня.
Солнце — Луна; День — Ночь; Лето — Зима;
не напрасно, в установленном порядке
они шествуют к своим предназначенным местам, к своей цели.
Они достигают того места, где находится Твой царский жезл.
О! Услышь меня, выслушай меня,
да не случится так, что я изнемогу и умру».
В этой молитве инков к Высшему существу или божеству, обращаются как к Господу. Также широко используются такие эпитеты, как «великий», «могущественный» или «царь». Затем в молитве следуют эпитеты усиления и лести, завершающиеся просьбой о защите. Таким образом, эта молитва иллюстрирует множество характерных для большинства примитивных молитв элементов.
Эмилио Виллемс (1967, с. 36) приводит интересный и уникальный пример магии. В данном случае это форма молитвы, которая выродилась в магическую формулу и практикуется среди современных бразильских и чилийских крестьян. Профессор Виллемс пишет: «народное католичество содержит множество элементов чистой магии. Простое физическое прикосновение к изображению святого часто рассматривается как эффективный акт умилостивления или защиты от потенциальной опасности. Иногда считается, что молитва “Отче наш”, произнесенная наоборот, может “закрыть тело” от пуль. Молитва, написанная на бумажке и проглоченная человеком, укушенным ядовитой змеей, нейтрализует яд».
Магию также практикует австралийский абориген, обращающийся к сверхъестественным силам с призывом: «Ударь! Убей!». Шаман народа майду насылает болезнь на своего врага, направляя на него дым от определенных корней со словами: «Туда! Туда! Не сюда! В другое место! Не возвращайся этим путем. Мы хорошие. Сделай этих людей больными, убей их. Они плохие люди!» (Диксон, 1905, с. 328). Эти примеры представляют собой довольно четкие случаи магии, но многие исследователи могут назвать даже такие прямые команды просьбами.
Генетически молитва связана с заклинаниями или чарами, а также с выражением желания в форме просьбы или попытки повлиять на сверхъестественную силу. Часто бывает трудно определить, является ли конкретная «молитва» магией или религией. В качестве прагматического подхода к трудности определения, к какой из категорий следует отнести конкретную молитву предлагается рассмотрение магии и религии как противоположных полюсов одного континуума.
Приведенные выше примеры и выдержки из исследований компетентных специалистов демонстрируют универсальность молитвы в первобытной религии и предоставляют достаточно данных для проверки гипотезы о том, что молитва действительно существует среди первобытных народов и имеет функциональную роль в их религии. Большинство молитв содержат восхваление или хвалу сверхъестественному, просьбу о помощи или защите, а также, как и следовало ожидать, просьбы о материальных благах.
Религия встречается даже среди самых первобытных народов, известных на земле, а археологические данные подтверждают, что религиозные практики, вероятно, существовали у первых людей. Однако религия, о которой свидетельствуют артефакты доисторических времен, и религия, встречающаяся сегодня у далеких от цивилизации народов — это не одно и то же. Существует множество различных форм религиозных верований и практик среди современных бесписьменных групп, и нет оснований полагать, что в доисторические периоды это было иначе (Финеган, 1952, с. 3–21).
По мере того, как антропологи сообщают о своей полевой работе среди бесписьменных сообществ, они обнаруживают не только наличие неоспоримых свидетельств существования религии среди всех изученных народов, но и наличие некоторых широко распространенных сходств в этих данных. Среди бесписьменных народов повсеместно наблюдаются определенные взгляды и действия, часть которых можно отнести либо к сфере здравого смысла или науки, часть — к области магии или религии. Ассоциированные со здравым смыслом идеи основываются на том, что очевидно из окружающей среды, и на мнениях, которые формируются у обычных людей о повседневных вещах. Магия, напротив, связана с представлениями и практиками, касающимися более загадочных аспектов окружающего мира. Видимые объекты рассматриваются как носители невидимых свойств, и ими управляют с помощью методов, недоступных здравому смыслу.
Религия, как и магия, ориентирована на невидимые силы. Религия, однако, чаще всего обращается к таинственным силам вселенной не с целью подчинить их механическими магическими действиями, а для того, чтобы установить с ними благоприятные отношения через смирение и зависимость. Магия и религия направлены на то, чтобы эффективно и удовлетворительно приспособить жизнь человека к силам, действующим в этой сфере (Финеган, 1952, pp. 3–21). Многие исследователи утверждают, что без осознания своих потребностей человек никогда бы не обрел религию. Таким образом, развитие религии определяется осознанием этих потребностей. Там, где потребности человека просты, религия также проста; и по мере того, как потребности человека становятся более обширными и утонченными, религия меняется, чтобы соответствовать новым и возрастающим требованиям. Кажется, что на протяжении веков религия развивалась под воздействием множества элементов, каждый из которых сложен сам по себе. Следует отметить, что многие авторы считают более вероятным обратное утверждение. Часть их аргументов основывается на том, что монотеистические системы часто гораздо проще, чем политеистические или анимистические.
Очевидно, что мир религиозных верований полон солецизмов и противоречий, а этноцентрические рассуждения, высказываемые в некоторой антропологической литературе, действительно меняют значение молитвы и религии по мере того, как автор переходит от одной культуры к другой. Однако остается фактом, что, независимо от религиозного фокуса, будь то анимизм, динамизм, Высшее Существо или любая другая сверхъестественная идея, у всех известных примитивных народов существует форма религии и можно безоговорочно утверждать, что молитва является универсальным функциональным элементом примитивных религий. В функциональном плане религиозная система является связующей и интегрирующей силой внутри различных сообществ, она социально разделяется и передается в обществе, обеспечивая механизмы межличностных отношений.
Важно отметить, что в ходе этого исследования не было найдено ни одной полной монографии, в которой определенная категория действий людей не рассматривалась бы как религиозная; даже несмотря на то, что религиозные ориентиры разных исследователей первобытных религий были, мягко говоря, весьма разнообразны.
Для верующих в любом племени или народе молитва представляется средством прямого общения между Высшим Существом и самым скромным человеком. Молитва, отправленная из сердца человека к его Богу, никогда не остается без ответа. Те, у кого есть абсолютная вера в Высшее Существо и искренняя вера в силу молитвы, могут обратиться к этому Создателю и Дарителю всех благ и получить через прошение руководство во всех делах. Таким образом, среди верующих универсально признается, что молитва дает силу душе, просветление уму и успех тому, кто ее произносит.
Источники:
Celano, Thomas 1908 Lives of St. Francis of Assisi, translated by A. G. Ferrers Howell, chapters XXIII-xxv. A. & C. Black Ltd, London.
Clark, William 1806 Indian Sign Language, p. 30g. Hillary, New York.
Dixon 1905 ‘The Northern Maidu’, Bulletin of the American Museum of Natural
Driver, Harold E. and Wilhelmine 1963 » Ethnography and Acculturation of the Chichimece-Jonaz of Northeast Mexico’, International Journal of American Linguistics, XXIX, 2, part it.
Finegan, Jack 1952 The Archaeology of World Religions. Princeton University Press, Princeton.
Geertz, Clifford 196o The Religion of Java, The Free Press of Glencoe, Collier-Macmillan Ltd, London.
Grey, George 1906 Polynesian Mythology, G. Routledge and Sons Ltd, London.
Hilger, M. Inez 1966 Huenun Mamku, An Araucanian Indian of the Andes Remembers the Past. University of Oklahoma Press, Norman.
Means, Philip Ainsworth 1931 Ancient Civilizations of the Andes C. Scribner’s Sons, New York.
Roscoe, J. 1911 The Baganda, London.
Shirokogoroff, Sergiei M. 1935 Psychomental Complex of the Tungus. Kegan Paul,London.
Thompson, J. Eric S. 1966 The Rise and Fall of Maya Civilization. University of Oklahoma Press, Norman.
Thomson, E. 1908 The Fijians, S. Hamilton, London.
Werner, A. 1906 Natives of British Central Africa. Constable & Co. Ltd, London.
Westropp, Hodder M. 1870 Primitive Symbolism Folkways Press, London.
Willems, Emilio 1967 Followers of the New Faith, Culture Change and the Rise of Protestantism in Brazil and Chile. Vanderbilt University Press, Nashville.
McEwen R. C., Aseltine H. E. Prayer in primitive religion //Religious studies. – 1979. – Т. 15. – №. 1. – С. 99-106.
[1] Этническая группа банту, проживающая в Буганде, субнациональном королевстве в составе Уганды.