Созданная Римской церковью для борьбы с ересью в Старом Свете, инквизиция в разнообразных формах функционировала и в Свете Новом. Первоначально организацией инквизиционных трибуналов в Италии, Франции и Германии занималось папство; второе рождение инквизиция получила под покровительством пиренейских королевств Кастилии, Арагона и Португалии в конце XV и середине XVI столетий. Она стала частью аппарата колониального управления в испанской и португальской Америках в XVI в. и оставалась таковой до начала XIX в. Несмотря на то, что цели и методы инквизиции в обоих полушариях оставались по существу неизменными, именно в Новом Свете ей пришлось иметь дело с целым рядом особых обстоятельств, заставивших ее соответствующим образом изменять и приспосабливать принципы организации, делегирование полномочий и исполнение процедур. Начав с простого делегирования полномочий нескольким епископам и миссионерам, Священная канцелярия (под этим названием инквизиция была известна в Испании и Португалии и их колониях) затем начинает громче заявлять о себе посредством периодических визитаций, создания сети местных исполнителей и даже, как это было в испанской Америке, автономных трибуналов; и все это происходило одновременно с действиями местных епископов, обеспокоенных проявлениями гетеродоксии среди аборигенов. В течение трех столетий инквизиция совершала превращение из простого средства искоренения ереси, расчищающего путь ортодоксии, в развитую бюрократическую организацию, притязающую на контроль моральной, духовной и интеллектуальной жизни в колониях. И все же впоследствии ей пришлось пережить долгий период упадка, прежде чем она была окончательно распущена, проиграв борьбу идеям Просвещения и движениям за независимость южно-американских колоний.
Истоки в Старом Свете. Несмотря на то, что испанская и португальская инквизиции в Новом Свете функционировали как самостоятельные друг по отношению к другу институты, их происхождение в Старом Свете было схожим и даже в чем-то родственным. Католические короли – Фердинанд Арагонский и Изабелла Кастильская – создают инквизицию на Пиренейском полуострове для того, чтобы способствовать политической и религиозной консолидации страны, которую позже назовут Испанией; страны, в которой веками уживались три религии: христианство, иудаизм и ислам. В качестве реакции на возрастающий народный антисемитизм и на многочисленные жалобы, что некоторые «новые христиане», или «конверсос» (новообращенные в христианство иудеи и мусульмане), продолжают придерживаться прежних религиозных обычаев, Фердинанд и Изабелла с санкции нескольких изданных в период с 1478 по 1483 гг. папских булл проводят назначение инквизиторов и учреждают несколько трибуналов и центральный инквизиционный совет (известный как Супрема) под королевским покровительством. К лету 1492 года инквизиция уже казнила множество состоятельных конверсос, конфисковав их имущество; в то же время Фердинанд и Изабелла поставили евреев перед выбором: крещение или изгнание. Десятки тысяч евреев бежали в Португалию, но в 1497 году получили точно такой же ультиматум уже от короля Мануэла. После долгих переговоров и уступок со стороны папского престола в период между 1531 и 1547 гг., наконец, начала свою работу и португальская Священная канцелярия, копируя действующую в соседней Испании модель: региональные трибуналы и центральный совет под королевским контролем. И Испания, и Португалия сделали инквизицию частью церковного и административного аппарата своих колониальных империй. Прежде чем найти свое применение по другую сторону Атлантического океана и укорениться в Новом Свете, процессуальные нормы инквизиции в общих чертах уже сформировались на Пиренейском полуострове. Когда инквизитор впервые прибывал в закрепленную за ним область или просто приступал к началу своих обязанностей, местное население собиралось в главной церкви для торжественной церемонии. Желая продемонстрировать единство тварного и духовного миров, светские и церковные власти выражали почтение и готовность помочь инквизитору, который, в свою очередь, оглашал “эдикт веры”, т.е. по сути — предостережение, напоминание о том, что ересь находится вне закона, а также перечислял ряд правонарушений, считающихся Священной канцелярией еретическими или в некой иной степени не совместимыми с верой или аморальными. В течение обязательного периода милосердия прихожанам настойчиво предлагалось делать добровольные признания и выдвигать прямые обвинения, которые надлежащим образом фиксировались на бумаге, после чего инквизитор собирал дополнительные свидетельские показания о тех, кто упоминался в первичных источниках. Если эксперты (богословы и каноники) обнаруживали состав преступления по крайней мере в трех правдоподобных доносах, то этого было достаточно для ареста и начала делопроизводства. Личности доносчика и свидетелей держались в секрете, но при этом подозреваемому позволялось составить список недоброжелателей, что в свою очередь, могло привести к снятию обвинений, если их признавали выдвинутыми на основании личной неприязни или вражды. Ответчики имели возможность воспользоваться услугами предоставляемого по закону защитника и оспорить выдвинутые обвинения и свидетельские показания. Добровольно сознавшимся назначалась епитимья, тех же, кто отрицал свою вину, сажали в тюрьму, при этом их имущество зачастую конфисковывали, что покрыть расходы на их содержание. Должностные лица инквизиции часто прибегали к услугам заключенных-информаторов и использовали пытки, чтобы добыть дополнительную информацию или расположить к признанию до или уже после осуждения и вынесения приговора. Наказания за малые проступки включали штрафы, бичевание и разнообразные легкие формы покаяния, смыслом которых было публичное унижение осужденного. Тех, кого обвиняли в более тяжких преступлениях, именно — в ереси, лишали имущества и вдобавок приговаривали к изгнанию, тюремному заключению, ссылке на галеры или даже к смерти в случае упорства в ереси или повторного обвинения в ней. Инквизиция добивалась, прежде всего, того, чтобы осужденный признал свою вину, искупил ее и тем самым примирился с Церковью. Непримиримые еретики становились отверженными, они “отпускались” в руки светских властей для исполнения казни: чаще всего это было сожжение на костре, впрочем, раскаявшиеся в последнюю минуту как правило могли рассчитывать на удушение перед сожжением.
Судебный процесс мог завершиться и другим впечатляющим действом — auto da fe (акт веры), во время которого власти объявляли и приводили в исполнение приговоры для всех недавно осужденных, которые представали в покаянных одеяниях при большом стечении народа. Публичное унижение, которому подвергались кающиеся отступники во время таких тщательно разработанных театрализованных представлений служило одновременно и способом противодействия гетеродоксии и эффекивным средством социального контроля. Несмотря на то, что на протяжении колониального периода общий характер инквизиционного судопроизводства оставался на удивление постоянным, некоторые изменения в организационной структуре и порядке делегирования полномочий все же имели место в течение первых десятилетий колонизации, когда Священная канцелярия искала наиболее подходящие методы распространения своего влияния по ту сторону Атлантики.
Первые годы в Америке. В самом начале деятельность инквизиции в обеих Америках направляется на то, чтобы способствовать христианизации местного населения, что было одной из задач Испанской короны. С церковной точки зрения, своим господством в Новом Свете Испания обязана щедрости Папы Римского, а это, в свою очередь, требовало от ее королей тщательно контролировать обращение аборигенов в христианство. Когда Колумб во время своего второго плавания возвращается на Карибы в 1493 году, он привозит с собой нескольких миссионеров во главе с апостольским делегатом Бернардо Буилом, который, по некоторым предположениям, вполне мог иметь и отправлять обязанности инквизитора во время своего краткого пребывания на Западном полушарии. В 1510 году сын Колумба Диего Колон как губернатор Эспаньолы просил короля о предоставлении полномочий для назначения инквизитора острова. Бартоломе де лас Касас, свою очередь, тоже высказался за введение инквизиции в колониях для защиты индейцев-неофитов, упомянув в своем сообщении кардиналу Франциско Хименесу де Сиснерос в 1516 году о том, что два еретика уже были отправлены на костер. Хименес, который впоследствии станет не только великим инквизитором, но и регентом Кастилии, в следующем году отреагировал на этот призыв указом, наделяющим епископов в “Индиях” апостольской властью решать судьбу еретиков и отступников — последователей “сект Моисея и Мухаммада”. Много лет спустя великий инквизитор и король Португалии Энрике аналогичным образом расширил власть епископа Сальвадор-да-Баия в Бразилии. Делегирование апостольской инквизиторской власти осуществлялось в дополнение к епископской власти, которой уже обладали епископы в силу своего положения как церковные судьи или ординарии; все это делалось для того, чтобы они могли беспрепятственно инициировать расследования в границах своих диоцезов. Священная канцелярия выдвигала в качестве инквизиторов не только епископов, но и отличившихся монахов; так первыми двумя назначенными инквизиторами в Новом Свете в 1519 году стали Алонсо Мансо, епископ Сан-Хуана (Пуэрто-Рико) и Педро де Кордоба, доминиканский вице-провинциал на Эспаньоле. В 1522 году, в связи с тем, что испанские конкистадоры и миссионеры начинают продвигаться из Карибского бассейна с уже основанными там диоцезами дальше на запад, Карл V получает “Omnimoda”, папское разрешение, санкционировавшее передачу епископской власти монахам-прелатам, находящимся в более чем двух днях пути от ближайшего епископа, что позволяло им проводить расследования и дознания на правах ординариев. Апостольская, епископальная и монашеская формы инквизиторской юрисдикции и полномочий по-разному совмещались в разное время в разных местах, поскольку должностные лица Священной канцелярии и церковные иерархи постоянно пытались приспособиться к быстро меняющейся обстановке в Новом Свете. Что же касается первых двух инквизиторов, то Кордоба умер в 1521, а Мансо продолжал исполнять свои и его обязанности на Карибах вплоть до 1539 года. В 1524 году Священная канцелярия попыталась учредить Трибунал Индий под руководством епископа Сан-Хуана. Предполагалось, что этот трибунал, также как и трибуналы на Пиренейском полуострове, будет обеспечивать себя за счет налагаемых вместе с покаянием штрафов и конфискованного у еретиков имущества, правда второй источник доходов в течение долгого времени с трудом можно было бы назвать даже скудным. Не взирая на это, Мансо начинает назначать ауксилиариев на островах и открывает несколько процессов против кое-кого из колонистов, хотя современники этих событий постоянно слали королю жалобы на то, что активность епископа Мансо и его уполномоченных выходит за рамки их должностных обязанностей и вообще является произволом и деспотизмом. Тем временем испанская колонизация продвигалась на континент, и вместе с новыми завоеваниями и обращением местного населения в христианство ширилась и активность инквизиции. После падения Теночтитлана, крупнейшего центрально-американского городского центра в долине Мехико, в 1521 году сопровождавшие Эрнана Кортеса священники начали несколько судебных процессов; в самом первом из известных нам ныне некий индеец обвинялся во внебрачном сожительстве. Некоторое время спустя сюда прибывают францисканские миссионеры, чтобы помочь превратить местное население в подданных того, что в будущем станет вице-королевством Новая Испания. Возглавлявший миссионеров Мартин де Валенсия исполнял обязанности инквизитора и, по-видимому, был первым, кто стал приговаривать индейцев к сожжению на костре за идолопоклонство. С 1526 года несколько доминиканских прелатов с воодушевлением продолжают процессы по аналогичным статьям; в их число вошли Доминго де Бетансос, который вел несколько процессов над конкистадорами и колонистами по обвинению в богохульстве, и Висенте де Санта Мария, организовавший в Мехико первое аутодафе и передавший в руки светских властей двух новых христиан по обвинению в “иудействе”.
Следующим апостольским инквизитором стал францисканец Хуан де Сумаррага, назначенный первым епископом Мехико; Священная канцелярия также поручила ему организовать епископский судебный трибунал. В период между 1536 и 1543 гг. он руководил по крайней мере 152 процессами над европейцами, индейцами, чернокожими, метисами — мужчинами и женщинами, виновными в богохульстве, двоеженстве, еретических убеждениях, приверженности иудаизму или протестантизму, идолопоклонстве, ворожбе и суевериях. Он начал несколько процессов против индейских знахарей и даже представителей элиты, считая их препятствием на пути христианизации аборигенов. Самый известный из этих процессов завершился казнью в 1539 году известного местного лидера и “упорствующего еретика” Карлоса Ометочцина, за что Супрема объявила выговор и отозвала инквизиторские полномочия Сумарраги.
Визитации и автономные трибуналы. Деятельность Мансо и Сумарраги обнаружила необходимость пересмостра организационных принципов инквизиции к тому времени, когда Испанская корона попыталась провести реформы, на которых настаивал Лас Касас в “Новых законах” (1542). Перед лицом этих обстоятельств и экономических реалий Нового Света Священная канцелярия отказалась от идеи организации трибуналов на местах в пользу инквизиционных visita, официальных визитаций или инспекций, проводимых с определенной периодичностью. В 1544 году Испанская корона отправила Алонсо Лопеса де Серрато на Карибы и Франсиско Тельо де Сандоваля в Новую Испанию чтобы проинспектировать местную инквизицию и провести необходимую реорганизацию. Священная канцелярия даровала полномочия апостольских инквизиторов обоим, а Тельо, служивший инквизитором в Толедо, к тому же был уполномочен провести ревизию финансов и судопроизводства трибунала Сумарраги (особенно — дела Карлоса Ометочцина); Серрато должен был провести аналогичную ревизию архивов Мансо. В 1546 году член Супремы Педро де ла Гаска был отправлен в новооснованное вице-королевство Перу чтобы положить конец гражданскому неповиновению среди колонистов и восстановить там королевскую власть. Таким образом, очевидно, что инквизиция становилась важным инструментом в деле организации колониального управления; но должна была миновать еще около четверти столетия, прежде чем она укоренится в Испанской Америке в своей окончательной форме.
После нескольких лет пребывания на местах visitadores (визитаторы) покинули Латинскую Америку, и инквизиторские полномочия снова вернулись к епископам и монахам-прелатам, действовавшим на правах ординариев. По крайней мере в Новой Испании центральная власть, как кажется, предприняла сознательные попытки не допустить новых злоупотреблений, когда новых архиепископом Мехико был назначен доминиканский богослов Алонсо де Монтуфар, который в качестве эксперта ранее работал на Священную канцелярию. В течение двух следующих десятилетий епископская активность во всей Новой Испании только возрастала, но к этому времени относится начало Контрреформации и проведение Тридентского собора (1545-1563), и поэтому в основном она была направлена на становящихся все более заметными протестантов и на поддержание ортодоксальных взглядов среди духовенства, а индейцев почти не затрагивала.
Все сказанное, однако, не относится к произошедшему в 1560 гг. всплеску монашеского рвения, кульминацией которого стало проведенное францисканским провинциалом Диего де Ландой жестокое расследование на Юкатане. Основывая свои полномочия на “Omnimoda”, де Ланда заставил жить в страхе тысячи индейцев майя после того, как в одной пещере были найдены несколько “идолов”. Многих индейцев пытали, подвергали суровым наказаниям, кто-то предпочел покончить жизнь самоубийством, лишь избежать допроса; наконец, первый епископ Юкатана Франсиско де Торраль вмешался в дело и отослал де Ланду в Испанию, где он должен был держать ответ за свои действия. Несмотря на то, что де Ланда был в конце концов реабилитирован, связанные с его именем события оказали влияние на решение Филиппа II создать постоянно действующие трибуналы Священной канцелярии в Испанской Америке и изъять индейское население из их юрисдикции. В 1569 году, в связи с непрекращающимся потоком жалоб на злоупотребления в отношении и индейцев, и испанцев, возрастающим потоком иностранцев-протестантов и протестантской литературы и общей озабоченностью случаями неортодоксального и аморального поведения в колониях, корона санкционирует создание двух автономных трибуналов в столицах американских вице-королевств, напрямую подчиненных Супреме. Юрисдикция трибунала в Мехико распространялась на всю Новую Испанию: от современного штата Нью-Мексико до Панамы и далее до Филиппинских островов; территорией трибунала в Лиме в вице-королевстве Перу был весь юг Новой Испании, но только до 1610 года, когда был основан третий трибунал в Картахене для ведения дел в Новой Гранаде (приблизительно — территория современных Колумбии и Венесуэлы) и на Карибских островах. Различный по численности в зависимости от места и времени бюрократический штат этих трибуналов включал собственно инквизиторов, обвинителей, секретарей, нотариев, экспертов и консультантов, адвокатов, приставов, тюремщиков и стражей, а также казначеев и счетоводов для управления имуществом и доходами, получаемыми в виде штрафов и компенсаций. Юрисдикция американских трибуналов на очень большой территории также предполагала необходимость создания провинциальных отделений, при этом каждое возглавлялось комиссаром, имевшим право назначать расследования и заводить дела при условии передачи наиболее существенных дел в главный трибунал; комиссару также помогали нотарий, пристав и тюремщик. Кроме того, инквизиторы и комиссары полагались на раскинувшуюся по всей колониальной империи сеть мирских помощников — фамилиариев, доставлявших сведения и помогавших при расследованиях и арестах. И наконец, Священная канцелярия держала в портах специальных инспекторов, которые должны были препятствовать проникновению в колонии запрещенных книг и подозреваемых в ереси лиц и, напротив, не давать скрыться беглецам из колоний.
В противоположность испанскому опыту в обеих Америках, Португалия так и не основала ни одного автономного трибунала в Новом Свете. Хотя в 1560 году и был основан заморский трибунал в Гоа (Индия), в чью юрисдикцию входили португальские владения от мыса Доброй Надежды до Дальнего Востока, колонии в Атлантике, включая Бразилию, оставались под юрисдикцией лиссабонского трибунала. В 1579 году кардинал-король Португалии Энрике облек апостольской инквизиторской властью епископа города Сальвадор-да-Баия Антонио Баррейроса, которого должна была консультировать коллегия богословов-иезуитов. Всего лишь год спустя Филипп II смог окончательно оформить свои претензии на корону Португалии и таким образом установить там испанское владычество, продлившееся целых шестьдесят лет. Хотя Священная канцелярия в каждой из двух странах “Иберийской унии” сохраняла свою самостоятельность, на деле испанская корона оказывала постоянное давление на португальскую инквизицию, чтобы та не медлила с началом процессов против подозреваемых в “иудействе” колониальных конверсос. До этого времени активность инквизиции в Бразилии была минимальной, и многие иудеи либо перебрались сюда сами, спасаясь от преследований в Португалии, либо, как ни странно, были сосланы сюда по приговору самой же Священной канцелярии. С самого начала колонизации эти эмигранты были ее движущей силой, занимаясь капиталовложением и основанием предприятий: сначала это были предприятия по заготовке древесины бразильского дерево, затем — по производству сахара, а в XVIII в. — золотодобывающие. В 1591 году Высший совет уполномочивает Эйтора Фуртадо де Мендонса провести первую визитацию в колониях, и в течение следующих пяти лет он разбирает дела в северо-западных провинциях Бразилии. В 1622 году Филипп IV издает распоряжение об основании бразильского автономного трибунала. Это распоряжение, однако, так и не было исполнено: вероятнее всего, вследствие необходимости учитывать интересы фламандцев в Пернамбуко и Баие, а также из-за сопротивления иезуитов и даже самой Священной канцелярии, которая предпочитала держать колониальную инквизицию под собственным контролем. Так что лиссабонский трибунал продолжает бдительно следить за происходящим по ту сторону океана, полагаясь на периодические визитации членов Священной канцелярии, совершаемые епископами и ординариями визитации в отдельные диоцезы, а также на деятельность сети комиссаров и фамилиариев, занимавшихся поиском и препровождением всех подозрительных лиц в Португалию. Инквизиторы вели расследования по нескольким видам обвинений, но большая часть заведенных в Бразилии дел касалась новых христиан, большей частью обвиненных “старыми христианами” по чисто экономическим или политическим мотивам.
Виды обвинений и следственные мероприятия инквизиции. Преследование “иудействующих” конверсос также стало одной из главных задач для новых трибуналов в Испанской Америке, поскольку множество португальских новых христиан переехало в Перу, Новую Испанию и Новую Гранаду за время существования Иберийской Унии (1580-1640). В Мексике можно обозначить по крайней два периода особенно последовательных гонений на конверсос. Первый приходится на время между 1585 и 1601 годами; здесь особенно выделяется преследование семьи Карвахаль и всех связанных с нею лиц. Вторая волна преследований начинается в 1642 году и достигает своего пика во время двух грандиозных аутодафе 1647 и 1649 годов, когда Священная канцелярия арестовала и судила сотни новых христиан из страха перед возможными диверсиями с их стороны после освобождения Португалии от испанского владычества в 1640 году. В Перу кульминацией столь же усердных гонений стало дело о “Великом заговоре” и невиданное доселе аутодафе в Лиме в 1649 году.
С началом Контрреформации протестантизм стал считаться одной из основных угроз, что не в последнюю очередь повлияло на учреждение американских трибуналов. Используя выражение “ересь Лютера” как родовое обозначение, инквизиторы почти не различали собственно лютеран, англикан, кальвинистов и последователями других направлений, обращаясь со всеми одинаково сурово. В число осужденных за ересь протестантизма преступников попадали пираты, контрабандисты, подобранные на берегах испано-американских колоний жертвы кораблекрушений, французские нелицензированные торговцы-гугеноты, а также английские и немецкие купцы, легально или нелегально прибывавшие в испанские и португальские портовые города в Новом Свете. Однако к середине XVII века преследования протестантов-иностранцев сходят на нет: сказывается необходимость соблюдения торговых договоров и прагматические коммерческие соображения в целом.
Должностные лица инквизиции также бывали весьма обеспокоены проблемой богохульства и распространения разного рода “еретических суждений”, которые связывались с влиянием протестантизма или других религиозных течений в Старом Свете. Вот самые распространенные примеры: отрицание непорочности Девы Марии, сомнение в существовании чистилища или первородного греха, критика культа изображений и святых, идеи о том, что месса не имеет значения, а отлучение от Церкви оскорбляет Бога, непринятие таинства исповеди или евхаристии. Столь распространенные в колониальный период дела о богохульстве так или иначе затрагивали рабов, которые отрекались от своей веры, подвергаясь наказаниям или жестокому обращению со стороны своих хозяев. Что же касается влияния религиозных движений Старого Света, то, помимо эразмианцев, множество подозрений у инквизиторов вызывали испанские иллюминаты (алюмбрады) и квиетисты, искавшие духовного совершенства на путях мистического созерцания и непосредственного единства с Богом, поэтому наиболее опасными признавались их призывы отвергнуть посредническую роль Церкви. Более того, их уверенность в собственной неподверженности греху вследствие единства с Богом часто приводила к разного рода сексуальным злоупотреблениям. Ряды алюмбрадов пополняли ведущие благочестивую жизнь женщины (монахини и беаты), а также пророчествующие мистики и визионеры, претендующие на обладание божественными откровениями. Алюмбрады подвергались последовательным преследованиям вплоть до начала XVIII века; вместе с ними в поле зрения инквизиции попадали их последователи и сторонники, в число которых входили представители официального духовенства. Кроме того, инквизиторы могли привлечь духовных лиц к ответственности за богословские заблуждения, а также по ряду обвинений, касающихся церковной дисциплины и совершения таинств, например: неподобающее совершение евхаристии, браки рукоположенных лиц или даже принуждение прихожан к соитию в исповедальнях. Вдобавок Священная канцелярия начала устанавливать надзор над семейной и половой моралью особенно усердно после токо, как постановления Тридентского собора санкционировали расторжимость моногамного брака и запрет морально девиантного поведения, что в Новом Свете встречалось повсеместно. Например, двоеженство довольно часто служило основанием для выдвижения обвинений, что в обеих Америках являлось следствием необходимости преодолевать огромные расстояния во время путешествий, небогатого выбора средств связи и мобильности отдельно взятых лиц. Колониальный быт благоприятствовал и сожительству: между конкистадорами и индейскими женщинами, хозяевами и рабами, представителями аборигенных элит и зависящими от них людьми и многими другими, кто вообще мог предпочесть совместное проживание законному супружеству. Несмотря на то, что дела о прелюбодеянии, блуде и содомии (в то время — любой не приводящий к зачатию половой акт) относились к юрисдикции светских властей, Священная канцелярия все чаще вмешивалась в судебные разбирательства такого рода, подозревая, что предшествующие им нарушения имеют еретическую подоплёку, поскольку они противоречат постановлениям Тридентского собора. Поэтому зачастую инквизиторы в большей степени были заинтересованы в наказании обвиняемого скорее за то, что он придерживаться весьма распространенных взглядов на определенные вещи — например, что блуд не является грехом или что сожительство лучше плохого брака — чем за то, что он в действительности совершил.
Другая сторона деятельности инквизиции была связана с аборигенным населением и его христианизацией. Обращение индейцев Нового Света в христианство происходило в лучшем случае неравномерно и на самом деле подразумевало “управляемый синкретизм”, индигенизацию и транскультурацию; таким образом составной частью местного христианства становились многие аборигенные верования и практики, повсюду имели место и “рецидивы” прямого обращения к старым верованиям. Основывая трибуналы в Америках, король Испании распорядился, чтобы новообращенные аборигены не подпадали под суровые приговоры Священной канцелярии по обвинению в отступничестве или ереси и получали бы более снисходительное наказание от епископских властей и ординариев. Не взирая на это, Священная канцелярия продолжала расследовать случаи гетеродоксии среди индейцев для того, чтобы собрать доказательную базу против той части колониального населения, что находилась под ее юрисдикцией. Собранные сведения передавались в епископские суды, в которых функционировали свои собственные трибуналы под самыми разными названиями (Provisorato de Indios, Tribunal de Naturales, Inquisicion Ordinaria). Возглавляемые провизорами или диоцезными генеральными викариями эти трибуналы по делам индейцев заимствовали инквизиционные методы ведения расследований, издавали эдикты веры, проводили аутодафе и определяли меру наказаний в своих приговорах: обривание головы, бичевание, заключение, принудительный труд и даже изгнание за преступления вроде двоеженства, сожительства, идолопоклонства, суеверия и колдовства. В Перу несколько архиепископов Лимы подряд (особенно Педро де Виллагомез (1641-1671)) расширяли полномочия епископских трибуналов, позволяя им проводить систематические проверки общин аборигенов на предмет почитания идолов, чем занимался специальный “визитатор идолопоклонства”. На протяжении своего существования епископские трибуналы часто сталкивались со Священной канцелярией по вопросам юрисдикции, и их взаимодействие осложнилось еще больше, когда дела о двоеженстве и многоженстве среди индейцев вновь были переданы в инквизиционные суды в 1766 году. В Бразилии крещеные индейцы всегда оставались под юрисдикцией инквизиции. Во время первой визитации в Баие визитатор Фуртадо расследовал деятельность популярной среди индейцев тупи секты santidade, в учении которой сочетались элементы христианства, пророчества о гибели рабства и самой Португалии, нападки на колониальные порядки и интересы, что удивительно, если учесть, что секта пользовалась покровительством некоего могущественного плантатора и владельца сахарной мануфактуры. В обеих Испаниях и в португальской Америке, однако, большая часть инквизиционных процессов велась скорее против представителей белого и чернокожего населения, а также метисов и других групп потомков смешанных браков, чем против индейцев.
В течение XVII века население колоний становится все более разнообразным, благодаря растущему потоку европейских переселенцев, продолжающемуся ввозу рабов из Африки и растущему числу рожденных уже в Америке белых, метисов и потомков других межэтнических браков. В такой динамичной биологической и социальной среде была создана живая и изменчивая культура, в которой творчески сочетались африканские, индейские и европейские верования и практики, что однако было противно христианской ортодоксии, которую Священная канцелярия обязана была охранять и поддерживать. Это становится особенно очевидным, если мы рассмотрим те судебные процессы, которые сами инквизиторы по-разному называли делами о суеверии, колдовстве (hechiceria/feiticaria) или ведовстве (brujeria/bruxaria) и где подсудимые не различались по полу или расовой принадлежности. Подсудные действия включали астрологию, гадание, некромантию и все возможные формы дивинации, знахарские ритуалы (curanderismo), применение магии, заклинаний, проклятий, чар, ношение узелков и талисманов, применение защитных или вызывающих другие желательные эффекты зелий, употребление пейота, грибов, коки и других психоактивных веществ, вызывающих видения, откровения или пророчества. В начале инквизиторы строго преследовали все эти преступления как истинную ересь, полагая, что во всех подобных случаях они имели дело со сверхъестественными силами, так или иначе связанными с дьяволом; однако со временем, когда такие действия стало просто невозможно контролировать, интерес к ним угас и их стали считать следствием невежества и изворотливости низших слоев колониального общества.
Пик своей активности инквизиция миновала к концу XVIII столетия, и теперь наступало время упадка. В испанской Америке сдвиг в эту сторону происходит в середине века, когда ереси вроде “иудейства” и протестантизма давали все меньше поводов для выдвижения обвинений со стороны духовенства или представителей христианского большинства. Это приводит к уменьшению доходов за счет штрафов и конфискаций имущества в пользу Священной канцелярии; со временем становятся все более редкими и менее масштабными и проводимые аутодафе. В течение XVIII века, даже не смотря на то, что двоеженство и прелюбодеяние все еще представляли серьезную проблему, деятельность инквизиции становится все более политизированной, поскольку испанские короли из новой династии Бурбонов стремились защитить абсолютизм от либеральных республиканских идей. Индекс запрещенных книг, впервые изданный в 1559 году, в это время пополнялся работами философов Просвещения; инквизиторы пытались остановить распространение этих книг, организуя досмотры импортных грузов и контролируя деятельность издателей, книгопродавцев и частных коллекционеров. К концу второй половины XVIII века трибуналы инквизиции начинают квалифицировать как ересь “измену Короне”, подстрекательство к мятежу, принадлежность к масонам, материализм, или симпатии к республиканским идеям, а в беспокойные годы народных восстаний и войн за независимость Священная канцелярия неизменно оставалась на стороне роялистов. И все же, после длившихся несколько лет острых споров о финансовой и юрисдикционной стороне вопроса, даже колониальные представители королевской власти почти не высказали никакого сочувствия, когда в 1813 году деятельность инквизиции была сначала приостановлена, а затем и вовсе отменена в 1820 году. В Бразилии после нескольких протестов в Минас-Жерайс, в которых также участвовали конверсос, последняя визитация Священной канцелярии состоялась в 1763 году, а несколько десятилетий спустя либеральная по своему составу Конституционная ассамблея Португалии окончательно упразднила инквизицию в 1821 году.
БИБЛИОГРАФИЯ
Не существует ни одного обобщающего исследования, которое уделяло бы одинаковое внимание деятельности инквизиции и в испанских, и в португальских колониях Нового Света. За одним примечательным исключением в виде Seymour B. Liebman, The Inquisitors and Jews in the New World (Coral Gables, Fl., 1974) и других работ этого автора, большинство ученых сосредотачивают свое внимание либо на одной либо на другой колониальной империи.
В исследованиях испанской колониальной инквизиции до сих пор принято обращаться к первопроходческим работам чилийского историка Хосе Торибио Медина (Jose Toribio Medina). Его книги Historia del Tribunal del Santo Oficio de la Inquisicion de Lima (Santiago, 1887), … en Chile (Santiago, 1980), … de Cartagena de las Indias (Santiago, 1899), … en las provincias del Plata (Santiago, 1899) и … de Mexico (Santiago, 1905) являются первыми систематическими исследованиями деятельности инквизиции в обозначенных регионах, которые неоднократно переиздавались с весьма полезными ретроспективными предисловиями ведущих ученых в этой области.
Еще одной достаточно старой фундаментальной работой является Henry Charles Lea, The Inquisition in the Spanish Dependencies (New York, 1908); здесь детально исследуются юрисдикционные конфликты, финансовая коррупция и отрицательное влияние инквизиции на развитие интеллектуальной культуры. Апостольская, епископская и монашеская инквизиции до основания первых постоянных трибуналов исследуется в Jose Toribio Medina, La primitiva inquisicion americana, 1493 — 1569 (Santiago, Chile, 1914), эта же тема была пересмотрена в Alvaro Huerga “La pre-inquisicionhispanoamericana, 1516-1568” in Historia de la Inquisicion en Espana y America, edited by J. Perez Villanueva and B. Escandell Bonet (MAdrid, 1984-2000), vol. 1, pp. 662-700. В названном только что трехтомнике содержатся и другие полезные статьи об общей историографии, документальных источниках, административных и экономических структурах и региональных мероприятиях Священной канцелярии в испанских колониях. Дополнительные исследования по этим и другим вопросам см. в Cultural Encounters: The Impact of the Inquisition in Spain and the New World, edited by Mary E. Giles (Baltimore, Md., 1998). Из всех испанских колоний в Америке больше всего внимания притягивает Новая Испания, благодаря тому, что почти все протоколы, которые вел трибунал в Мехико, сохранились до наших дней. Замечательный обзор этого материала см. в Richard E. Greenleaf “Historiography of the Mexican Inquisition: Evolution of Interpretations and Methodologies,” in Cultural Encounters, pp. 248-276. Его же книги Zumarraga and the Mexican Inquisition, 1536-1543 (WAshington, D.C., 1961) и The Mexican Inquisition in the Sixteenth Century (Albuquerque, 1969) рассказывают о начальном периоде существования инквизиции в Новой Испании. Монашеская инквизиция Диего де Ланда исследуется в Inga Clendinnen, Ambivalent Conquests: Maya and Spaniard in Yucatan 1517-1570 (Cambridge, U.K., 1987). О коренных мезоамериканцах, Священной канцелярии и провизоратах см. Richard Greenleaf, “The Inquisition and the Indians of New Spain: A Study of Jurisdictional Confusion,” The Americas 22, no. 2 (1965): 138-166. Обширное исследование и статистический анализ периода наибольшей активности инквизиции в Мексике см. в Solange Alberro, Inquisition et societe au Mexique, 1571-1700 (Mexico City, 1988), книга также доступна в испанском переводе того же года. О позднем периоде см. Lewis A. Tambs “The Inquisition in Eighteenth-Century Mexico,” The Americas 22, no. 2 (1965): 167-181 и Ruth Behar “Sex and Sin, Witchcraft and the Devil in Late-Colonial Mexico,” American Ethnologist 14, no. 1 (1987): 34-54. Двухтомник Inquisicion novohispana, edited by Noemi Quezada, Martha Eugenia Rodriguez, and Marcela Suarez (Mexico City, 2000) предлагает подборку разнообразных исследований, сделанных к концу тысячелетия.
О других испано-американских регионах: инквизиция на Карибах исследуется в Carlos Esteban Deive, Heterodoxiae inquisicion en Santo Domingo, 1492-1822 (Santo Domingo, Dominican Republic, 1983). О трибнале в Картахене см. Fermina Alvarez Alonso, La Inquisicion en Cartagena de Indias durante el siglo XVII (Madrid, 1999) и четрехтомник Anna Maria Splendiani, Cincuenta anos de Inquisicion en el Tribunal de Cartagena de Indias, 1610-1660 (Bogota, Colombia, 1997). О трибунале в Лиме см. трехтомник La Inquisicion de Lima, 1569-1820 (Madrid, 1989-1998) by Paulino Castaneda Delgado, Pilar Hernandez Aparicio, and Rene Miller Carvacho. Кампании по борьбе с идолопоклонством исследуются в Kenneth Mills, Idolatry and Its Enemies: Colonial Andean Religion and Extirpation, 1640-1750 (Princeton, N.J., 1997).
Об инквизиции в Бразилии: отличный обзор и введение в институциональную сторону вопроса Sonia A. Siqueira, A inquisiçã portuguesa e a sociedade colonial (São Paulo, Brazil, 1978). Протоколы обвинений и признаний со времен первой визитации неоднократно издавались, самое последнее издание: Denunciações e Confissões de Pernambuco, 1593-1595, edited by Jose Antonio Gonsalves de Mello (Recife, Brazil, 1984), а также Confissões da Bahia, edited by Ronaldo Vainfas (São Paulo, Brazil, 1995). Реконструкция аборигенных милленаристских движений по документам инквизиции: Ronaldo Vainfas: A heresia dos indios: catolicismo e rebeldia no Brasil colonial (São Paulo, Brazil, 1995); исследование сексуальной морали и инквизиции того же автора: Tropico dos pecados: moral, sexualidade e Inquisicão no Brasil (Rio de Janeiro, Brazil, 1997). В число региональных исследований отношений новых христиан и инквизиции входят: Jose Goncalves Salvador, Cristãos-novos,Jesuitas e Inquisicão: aspectos de sua atuacão nas capitanias do Sul, 1530-1680 (São Paulo, Brazil, 1972) и Neusa Fernandes, A Inquisicão em Minas Gerais no seculo XVIII (Rio de Janeiro, Brazil, 2000). Интересное исследование о кающихся грешниках, изгнанных из Португалии в Бразилию: Gerardo Pieroni, Os excluidosdo reino: a Inquisicão portuguesa e o degredo para o Brasil colonia (São Paulo, Brazil, 2000).
Scott Sessions. Inquisition, The: The Inquisition in the New World. Encyclopedia of Religion, vol. 7, pp. 4502-4507 (2005). Перевод с английского и примечания И.С. Анофриев.