АНЕСАКИ Масахару[1] (1873–1949) известен как основатель религиоведения в современной Японии. В своих лекциях «Введение в религиоведение» в Токийском императорском университете и опубликованной в 1900 году книге «Общее введение в религиоведении» Анесаки основал новую форму академического изучения религии в Японии. После этого он стал профессором и возглавил кафедру религиоведения [religious studies] Императорского университета, основанную в 1905 году. Позднее он стал главой Японской религиоведческой ассоциации. Сама жизнь Анесаки отражает развитие религиоведения в Японии до начала Второй мировой войны.
Ранние представления Анесаки о религиоведении нашли свое отражение в его «Общем введении в религиоведение». Он полагал, что предмет религиоведения должен лежать в трех областях: религиозной психологии, религиозной этике и религиозной психологии. Его главной целью было постижение религии как выражения человеческого желания (desire) бесконечного. С этой точки зрения, все религиозные явления могут пониматься как равные, поскольку за различиями в религиях лежат одинаковые гуманистические психологические [humanistic psychological] процессы. Его психологические идеи испытали влияние К.П. Тиле и Уильяма Старбака, а также Вильгельма Бендера и Бенджамина Кидда в отношении иррациональных человеческих желаний.
В раннесовременной [early modern period] Японии не существовало единой концепции «религии» вне религий, и даже концепции «буддизма» вне буддистских сект. Лишь в современную эпоху, с появлением христианства и складыванием национального государства, категория «религия» проникает в академический и правовой дискурсы, в первую очередь, через дискуссии о том, как регулировать отношения между христианством, буддизмом и синто, а также между многочисленными сектами в рамках каждой религии, чтобы создать, а затем поддерживать существование вестернизированного национального государства. Анесаки предложил дискурсивную рамку для «религии», которая позволила бы все религиозные феномены отнести к одной категории, а именно «религию» sui generis. Интерпретируя религиозные категории как психологическое измерение человеческого разума, Анесаки переместил явления, касающиеся другого мира (Бог, рай, ад) в посюстороннее человеческое общество. Тем самым, можно сказать, что теоретическое религиоведение Анесаки предложило японцам национальную идентичность, которая преобладает над индивидуальными верованиями, посредством интерпретации категории «религия» как обозначающей психологический стержень, который и приводит к тому, что члены общества должны поддерживать государство. В этом Анесаки испытывал влияние своего учителя-националиста Инуэ Тесудзиро (Inoue Tesujiro), знаменитого исследователя, который придавал особое значение национальным ценностям, а также Рафаэля фон Кёбера (Raphael von Koeber), который утверждал, что большая часть внутренней жизни индивида не может быть сведена к рациональным понятиям.
В результате, религиоведение, каким его представлял Анесаки, предоставляло индивидуальному сознанию преимущество уникальности. Это позволило гарантировать защиту индивидуальной религиозной свободы от государственной власти. В то же время, оно исключало возможность связать этот психологический стержень с восторженным национализмом, который рос с отделением церкви от государства в Японии. Когда правительство назначило Анесаки членом исследовательского совета по религиозным институтам, он критиковал вмешательство государства в вопросы религиозных верований. В то же время, на произошедшей в 1912 году встрече христиан, буддистов и синтоистов он принялся защищать те религиозные группы, которые поддерживали японское правительство. Анесаки известен как последователь Нитирена, которого он считал идеальным пророком, связавшим религиозную преданность с верой в суверенное государство. В этом контексте стоит отметить, что во второй половине жизни Анесаки его отношение к фигуре принца Сётоку становится восторженным, хотя и в предыдущий период он воспринимал этого императора как религиозного деятеля, воплощающим стержень внутреннего мира японцев. Принц Сётоку был членом императорской фамилии в древности и знаменитым толкователем Лотосовой сутры. В почитающей этот текст буддийской школе признавалось возможным спасти всех, кто может быть спасен. В этом можно увидеть тесную связь между религией и национальной идентичностью. Видение религии Анесаки гораздо больше связано с социальным и политическим климатом раннесовременной Японии, чем с современным ему Западом, где идеалом считалось отделение церкви от государства. Сам Анесаки происходил из семьи, работавшей в буддийском храме. Его предки служили семье императора в Киото с раннесовременного периода. Таким образом, хотя его взгляд на религиоведение формировался под сильным влиянием Запада, он также включал исконно японские элементы, которые нельзя редуцировать к западным понятиям.
Кроме того, стоит отметить его вклад в изучение японской религиозной истории. Анесаки пролил свет на несколько аспектов этой истории, в том числе персоналии Нитирена и принца Сётоку, буддийское искусство, а также «тайных христиан» (kakure kirishitan). Любопытно, что эти работы были первоначально написаны на английском языке, а затем переведены на японский. Во время своего преподавания в Гарварде, с 1913 по 1915 годы, Анесаки начал основательно изучать историю религий Японии. Шла Первая мировая война, и Анесаки был беззащитен для кампании против «желтой опасности» (Yellow Peril) в США. Он почувствовал, что японцам следует разъяснить характер своей культуры, чтобы быть понятыми. Для него религия была связующим веществом народа, формирующим суть японского характера.
Поэтому он стал изучать религиозную историю Японии на английском языке. Это позволило говорить о религиозной истории Японии как чем-то едином. В результате стало возможным описать эту историю как взаимодействие различных религий в отдельном пространстве. Впрочем, до сегодняшнего дня вопрос о том, возможно ли описать религиозную историю Японии как нечто целое, остается открытым и сложным. Подход к этому вопросы Анесаки отчасти утратил свое значение, поскольку многие исследователи сомневаются в пользе самого понятия «религиозная история Японии».
Тем не менее, предпринятая Анесаки попытка описать религиозную историю Японии заслуживает уважения и должна быть оценена по заслугам как первая попытка описать японскую идентичность через ее сравнение с Западом. Роль Анесаки в создании поля религиоведческих исследований привела и к появлению идеи изображения «японской религиозной истории» как таковой. Его работы, в которых говорится и о «религии», и о «японской религиозной истории», оказываются важным откликом на культурные и политические конфликты, имевшие место в Японии под ошеломляющим влиянием Запада. С этой точки зрения, работы Анесаки по религиоведению дают нам крайне интересный материал, на основании которого можно анализировать реакцию японской элиты на вестернизацию в конце XIX и начале XX веков.
Библиография:
1. Избранные труды (на японском)
Anesaki Masaharu Shu. 9 vols. Tokyo, 2002; Kaitei Anesaki Masaharu chosakushu. 10 vols. Tokyo, 1976, 1982; Waga shogai.Tokyo, 1951; reprint, 1993. Автобиография.
2. Переводы на английский язык
Buddhist Art in Its Relation to Buddhist Ideals, with Special Reference to Buddhism in Japan. Boston, 1915; Nichiren, the Buddhist Prophet. Cambridge, Mass., 1916; The Religious and Social Problems of the Orient. New York, 1923; A Concordance to the History of Kirishitan Missions. Tokyo, 1930; History of Japanese Religion: With Special Reference to the Social and Moral Life of the Nation. London, 1930; Art, Life, and Nature in Japan. Boston, 1933; Prince ShoЇtoku, the Sage Statesman, and His Mahasattva Ideal.Tokyo, 1948.
3. Второисточники
Isomae Jun’ichi. Hidetaka Fukasawa, Kindai Nihon niokeru Chishikijin to Shukyo: Anesaki masahu no Kiseki. Tokyo, 2002; Isomae Jun’ichi. “The Discursive Position of Religious Studies in Japan: Masaharu Anesaki and the Origins of Religious Studies.” Method and Theory in the Study of Religion 14, no. 2 (2002): 21–46; Suzuki Norihisa. Meiji Shukyo Shicho: Shukyogaku Kotohajime. Tokyo, 1979.
Исомаэ ДЗЮНЪИЧИ
Энциклопедия религии (2005)
[1] Одна из возможных традиций в передаче японских имен – фамилия пишется прописными буквами, имя – строчными. Японцы всегда пишут фамилию первой.