Сборник «Религиоведение на постсоветском пространстве», который хотелось бы сегодня представить читателю, обязан своим появлением прошедшей в феврале 2009 года одноименной конференции. Сейчас, два с половиной года спустя, инициатива проведения этой конференции, поддержанная множеством белорусских, украинских и российских религиоведческих институций, с полным на то правом демонстрирует, что при всех возможных коллизиях, дискуссиях и размолвках между исследователями из разных стран и городов, проводящими в жизнь разные, нередко противоположные по своим предпосылкам и методологии исследовательские программы, можно говорить, если и не о единстве предметного поля религиоведения на постсоветском пространстве, то, по крайней мере, о формальном единстве религиоведческого сообщества.
Памятуя об известном проекте «Социологии философий» Рэндалла Коллинза, следует отметить, что давно пришла пора для своего рода социологии религиоведения — определения, исследования и, в конечном счете, объяснения закономерностей существования некоторого «религиоведческого пространства», в которое зачастую, сами того не зная, вовлекаются исследователи из совершенно разных и, казалось бы, несопоставимых предметных полей: философии, истории, социологии, психологии, теологии, политологии, востоковедения, географии, глобалистики и множества иных. Сегодня — и в этом несомненный парадокс — религиоведением в России и странах СНГ занимаются не только и не столько сами религиоведы, сколько представители других областей знания, по своим исследовательским интересам также обращающиеся к тройственному предмету религиоведения — религии как понятию, религиозным традициям мира и религиозным явлениям самого разнообразного рода.
Естественное следствие такой самоорганизации сообщества — попытки его объединения, предпринимаемые как «сверху», так и «снизу». К числу первых относятся во множестве создаваемые сегодня российские ассоциации: Российское Сообщество преподавателей религиоведения (с 2 марта 2006 года), Российская Ассоциация истории религии (с 21 сентября 2006 года), Ассоциация историков религии (с 20 декабря 2010 года), Ассоциация российских религиоведческих центров (с 2 июня 2011 года). Существуют и межстрановые ассоциации такого рода, к примеру, Координационный совет стран СНГ и Балтии по вопросам теоретического и практического религиоведения. Деятельность указанных ассоциаций на сегодня фактически исчерпывается проведением ежегодных религиоведческих конференций разного рода, ни одна из которых не выполняет функцию ежегодной встречи большинства российских исследователей религии.
К числу вторых можно отнести региональные религиоведческие общества: (Московское, Нижегородское, Казанское). Представляется также интересным опыт создания своего рода «проектных команд», сконцентрированных на решении конкретных задач: из числа российских сред такого рода можно назвать, прежде всего, редакционную коллегию журнала «Религиоведческие исследования», связанную с сетью организации летних и зимних религиоведческих школ в различных регионах России. В сети Интернет, к сожалению, пока что нет информационного портала, объединяющего усилия русскоязычных исследователей религии, хотя такая идея буквально «носится в воздухе».
На совершенно другом уровне институализации находятся выпускающие кафедры религиоведения, довольно подробно описанные в изданном в Волгограде первом выпуске «Справочника религиоведа». По определению, выпускающие кафедры обращают свои усилия не столько к научной деятельности, столько к подготовке выпускников-религиоведов: религиоведческие подразделения российских университетов, ведущие активную научную деятельность, можно пересчитать по пальцам одной руки. Другим тревожным обстоятельством является участившееся в последние годы явление закрытия и переформирования выпускающих кафедр университетов (Владивостокский государственный университет экономики и сервиса, Волгоградский государственный университет, Забайкальский государственный гуманитарный педагогический университет им. Н.Г. Чернышевского, Оренбургский государственный университет, Российский государственный социальный университет). Оценить практический смысл и степень профессиональной реализованности выпускников-религиоведов также весьма трудно: ведь и по сей день нет никакой общей базы российских религиоведов, учитывающей хотя бы часть от выпускников-религиоведов, чье число за последние пятнадцать лет превосходит пять тысяч человек.
Наконец, только разворачивается подготовка российской религиоведческой периодики: помимо журналов из списка ВАК («Религиоведение» и «Государство, религия, Церковь в России и за рубежом») религиоведческая периодика России фактически исчерпывается изданиями «Религиоведческие исследования», «Ученые записки Орловского государственного университета. Серия «Религиоведение» и «Известия Иркутского государственного университета. Серия «Политология. Религиоведение». Интересным проектом является и «Вестник Российского Сообщества преподавателей религиоведения». Однако до сих пор статьи, обращенные к научному изучению религии, печатаются преимущественно в непрофильных изданиях, вследствие чего с трудом поддаются учету и оценке.
До сих пор Россия не издает никакого академического журнала, посвященного исследованию религии, на английском языке, т.е. для мирового читателя, вследствие чего представленность российского религиоведения в мире сводится к редким статьям российских религиоведов в зарубежных периодических изданиях. Скромна и представленность российских религиоведов на международных религиоведческих конгрессах и конференциях: так, если на Мировом Конгрессе Международной Ассоциации истории религии, прошедшем в 2005 году в Токио, можно было обнаружить двенадцать российских участников, на следующем Конгрессе, прошедшем в 2010 году в Торонто, их число свелось к семи. Хотелось бы верить, что Россия интересна мировому религиоведческому сообществу, однако, кроме эпизодических контактов, единственным следствием «западного» влияния является проходящая с 2009 года в России школа HESP по религиоведению. Другая проблема — отсутствие научных контактов нередко ведет к отсутствию практики использования мирового научного опыта: западных монографий и научных статей, в силу чего российская наука о религии по некоторым направлений, к сожалению, на много лет отстает от мирового уровня.
В целом, российское религиоведческое сообщество находится по состоянию на сегодня — несмотря на многолетнюю историю, — только лишь в стадии становления. Остается надеяться, что мероприятий по интеграции сообщества, наподобие конференции, по материалам которой представлен этот сборник, с течением времени будет больше, и их уровень качественно возрастет. Указанные выше проблемы (отсутствие единой организации; единого всероссийского конгресса; информационного портала; базы российских религиоведов; комплекса мер по развитию религиоведческой периодики; англоязычной религиоведческой периодики, издающейся в России; представленности российских религиоведов в мировом сообществе; использования мирового научного опыта) сегодня уже решаются разными группами исследователей религии, впрочем, как конкретно будет проходить эволюция российского религиоведческого сообщества, вряд ли поддается на данный момент какому бы то ни было аналитическому прогнозированию.
Мне хотелось бы поблагодарить всех авторов сборника и отдельно Ксению Александровну Колкунову и Татьяну Александровну Фолиеву, благодаря редакторской работе которых этот сборник смог увидеть свет; Валерия Геннадьевича Литвинчука, выступившего инициатором проведения конференции в Минске; коллег из Молодежной ассоциации религиоведов (Киев, Украина), принявших деятельное участие в организации мероприятия и, наконец, АНО «Независимый научно-исследовательский центр», благодаря которому вышло электронное издание материалов конференции в первичной редакции.
Павел Костылев,
6 августа 2011 года